доступного ему спектра, Карн ощущал золотистые блики, легкие неуловимые отсветы, которые могли исходить только от Места Силы – большого скопления людей, мощного энергетического центра, древнего храма. Не приходилось сомневаться, что это и есть легендарный Радогост.

Мидас спросил про убежище, которое они недавно покинули, и Арминиус поведал, что их Аврелиан возводил вместе с первыми Сол Инвиктус недалеко от оплотов Ордена. Сам он участвовал в строительстве лишь одного убежища – в другом временном пласте, тысячи лет назад. Вампир назвал то место Аркаим. Мидас хмыкнул, но ничего не ответил. Карн мысленно согласился, что не стоит грузить вампира лишней информацией об их путешествии по Спирали Дискордии.

– Так почему мы не могли пойти к Радогосту ночью? – вопросил фригийский царь после некоторого молчания. Они только что вошли в молодой березняк. Яркое солнце наполняло воздух весенним теплом и древний бог стянул с себя друидскую тунику, оставшись в рубахе и штанах, сотканных из невесомого льна. Карн еще раньше снял шерстяную одежду, он связал плащ и тунику между собой и перекинул через плечо.

– Ты видел нас в бою, с дюжину тварей мы бы как пить дать ушатали, – продолжил бог, вдыхая полной грудью свежий лесной воздух. От Карна не укрылось наслаждение, пробежавшее по ауре Мидаса, который был родом из иных краев, но давно жил в этой полосе и не просто привык к ее природе. Он научился любить ее.

– Здесь два дня назад случился Разрыв, существа из земли Дивов пробились в несметном числе, – пояснил каинит. Он не выдал себя ни движением, ни голосом, но Мидас ощутил, как вампир напрягся, возможно – почуял опасность или лишь ее отголосок. – Я не успел истребить всех, некоторые скрылись. Теперь едва спускается тьма, они выходят на охоту, понимают, что люди в это время слабее. Минувшей ночью вырезали село на юге, выживших я привел в убежище.

– Ну эти ладно, – Мидас ткнул пальцем через плечо, указав на русов. – Их ты поберег, но мог нам указать направление. Кто здесь шныряет? Химеры? Мантикоры?

– Мне не знакомы эти определения, – отрезал Арминиус и замер на полушаге. Люди за его спиной, мгновением раньше мирно переговаривавшиеся между собой, сразу замолчали. Карн почувствовал, как пелена страха медленно заволакивает их маленький совместный эгрегор. – В этот раз границу пересекли опасные существа. Очень опасные. Там, откуда я родом, их звали гарпиями.

– Гарпии, – машинально повторил Мидас, внимательно наблюдая за поведением каинита. Его ладонь уже сжимала рукоять клинка. – Так мы обычно баб называли…

– Тихо! – Арминиус резко выхватил один из своих гладиусов. Мидас тоже достал меч. Карн, услышав лязг оружия, схватился за секиры.

Каинит по-собачьи наклонил голову, прислушался, потом махнул Мидасу рукой. Фригийский царь плавно двинулся следом, остальные молча пошли за ними на некотором удалении.

Прошло не больше минуты, как они вышли к высокому раскидистому дубу, росшему на самой границе березняка. Дерево было очень старым, но не дряхлым. Настоящий патриарх, хотя и уступавший размерами тому, что они видели в Храме Световита.

Меж корней дуба зияла отверстая пасть пещеры, довольно большой – взрослый мужчина мог бы без труда пройти по ней лишь слегка пригнувшись. Арминиус застыл возле пещеры и указал на нее клином. Мидас придвинулся ближе, походя коснувшись рукой предплечья Карна и легонько сжав его, мол, оставайся на месте. Парень хорошо видел дерево внутренним зрением, видел он и пещеру под ним, но что таилось в темноте – распознать не мог. Нечто злобное и черное, как сама ночь.

Подойдя к пещере, Мидас почуял изливающийся из нее смрад, смесь гнилой плоти и… мокрых перьев? Там определенно кто-то жил, лишь теперь фригийский царь услышал тихий скрежет, будто в глубине непроглядной темноты кто-то точил нож. Карн тоже обратил внимание на звук, который обостренный слух вампира уловил гораздо раньше.

– Они там, – Арминиус вновь указал гладиусом на пещеру под дубом. – Гарпии. Три.

– Уверен? – спрашивать у охотника на чудовищ, откуда он знает, что за чудовища перед ним, было глупо. Но Мидас не мог понять, как вампир узнал о количестве противников.

– Они всегда действуют по трое, – пояснил каинит. – Если одна из трикветра погибает, две другие разрывают себе грудь над ее телом. Но лишь после того, как убьют сразившего их сестру.

– Прям боевое братство, – хмыкнул Мидас, внешне сохранявший беззаботный вид, но изнутри превратившийся в сжатую до предела пружину. – Они – твоя работа, я понимаю. И помогу, ведь ты помогаешь нам, – он обернулся и посмотрел на Карна, который, как всегда, безошибочно поймал его взгляд. – А тебе лучше остаться здесь, прикрывать людей.

– Я встану перед входом, – кивнул парень, который хорошо понимал, что в пещере и для двоих места будет маловато. Да и не много от него толку в бою против порождений Лимба, ведь он не может их контролировать. Хотя… с чего это он взял?..

Арминиус расстегнул фибулу на плече и плащ соскользнул на землю, шлем он бросил рядом. В тени огромного дуба почти не оставалось места для прямых солнечных лучей, так что вампиру нечего было опасаться. Он извлек второй меч и подошел к Карну.

– Ты ведь видишь Радогост, так? – спросил каинит, внимательно посмотрев на парня. – Уже должен видеть.

– Вижу, – согласился тот. Золотистые блики у северного горизонта стали ясно различимы, так что он уже не потеряет их из виду. – Я отведу людей в безопасность, если ты не вернешься.

Вампир кивнул, затем посмотрел на русов, застывших позади Карна. Среди них не было воинов, дети жались к материям, изо всех сил старавшихся не выказывать страха. Седовласый старик кряхтел себе под нос, и только молодой паренек глядел на него прямо, с вызовом.

Они все слышали и все понимали, не было нужды в словах. Арминиус кивнул и вернулся к пещере.

– Двигайся за мной на расстоянии двух шагов, – бросил он фригийскому царю, ступая в темноту. – Бей в лица и шеи, атаковать другие места бессмысленно, гарпии не чувствуют боли, а восстанавливаются быстрее, чем ты моргаешь.

Мидас ничего не ответил, внешняя небрежность и задиристость улетучились, бог стал молчалив и сосредоточен. Он мог посмеиваться над вампиром во многих вопросах, но не стал бы сомневаться в оценке, которую он дает противнику. Арминиус охотится на тварей Лимба не первый год и если