каинитом всю ночь, а потом еще одну и еще. Ведь это уникальный пласт знаний, который даже не всем богам доступен, что уж говорить о смертных! Да только Мидас прав – сейчас у них другие приоритеты. К тому же, путь до Радогоста тоже нужно будет чем-то занять.

– Что ж, таков ваш жребий, – проговорил Карн, повернувшись в ту сторону, где на фоне древних заклинаний, избороздивших серебряными строчками глухой монолит серого известняка, раскинулась непроглядная пустота каинита. – Да только едва ли кто-то сумеет оценить эту жертву по достоинству.

Арминиус не ответил. Парень осторожно прошел к стойке с оружием и распластался на теплой земле неподалеку от Мидаса. Не то, чтобы он не доверял вампиру, но ему было спокойнее, когда он ощущал ауру фригийского царя в непосредственной близости. Обе секиры – сломанную и чудом уцелевшую – он положил рядом, искренне надеясь, что не прикоснется к ним до утра.

А потом Карн провалился в тяжелый и короткий сон без сновидений, не успев подумать о том, нужно ли спать каиниту. Позже он узнает, что Детям Каина даже дышать не нужно. Зато им нужно чувствовать. И любить. Как и всем существам – живым и неживым, что ходят под Солнцем или Луной – не важно.

Глава 16. Гарпии

Они проснулись одновременно. Мидас первым делом, еще даже не открыв глаза, выбросил руку в сторону. Пальцы, коснувшись обтянутой кожей рукояти, инстинктивно сжались. Меч был на месте. Лишь после этого фригийский царь размежил веки и приподнялся на локте, затем сел, осматриваясь.

У другого голова шла бы кругом от столь непродолжительного сна и внезапного пробуждения, но Мидас давно ходил по этой земле и скопил в своих архивах немало полезных навыков. Да и в конце концов, он был богом! Хотя даже богу нужно спать, как это ни парадоксально звучит для большинства из нас.

Карн чувствовал себя еще более усталым, чем до того, как уснул. Он, в отличие от Мидаса, скитался меж временами и пространствами не так давно, а потому не успел обзавестись базовым набором попаданских талантов. Посмотрев на бога, который выглядел так, будто проспал часов двенадцать, парень отметил, что на досуге обязательно нужно будет перенять у старшего товарища эту мудрость. Хотя кто тут старший – это еще вопрос.

А потом его сознание отметило сразу два факта. Первый – в помещении нет каинита. Второй – рядом с ним только одна секира, та, что не сломалась в бою. Парень повернулся к Мидасу, тот почувствовал его взгляд и, обернувшись, тут же понял, в чем дело.

Фригийский царь повертел головой. Люди, спасенные Арминиусом, зевая собирались у тлеющего костра, подкладывали в него дрова и доставали пищу. Деревянная стойка с оружием – единственный предмет мебели во всем убежище – пустовала, то есть вместе с вампиром пропала и его оружие.

Мидас уже собирался дать волю ярости, которая в последние пару тысяч лет зиждилась у него под сердцем и не позволяла богу богатства оставаться в одиночестве ни на миг, но тут водопад виноградной лозы у входа заколыхался и в помещение вошел каинит. В руке он держал секиру Карна, целую, с новым древком.

– Кажется это твое, – вампир подошел к парню и протянул ему оружие. – Сломал ты ее по моей вине, так что вот. Баланс даже лучше стал.

Карн поднялся и принял секиру. Он с удивлением обнаружил, что новое древко имеет точно такую же величину и форму, как и древко первой секиры, буквально – один в один. Баланс действительно сместился к оголовью, но, подкинув оружие в воздух несколько раз и ловко поймав его, он понял, что так, без сомнения, лучше – секира будет стабильнее в полете.

Парень благодарно кивнул ментальной пустоте перед собой, а Мидас наконец разжал пальцы на рукоятке клинка. Они быстро позавтракали и покинули убежище. Вампир повел их обратно через болота.

– Точно шаг в шаг, – напомнил он. Несмотря на жару, каинит накинул на голову капюшон шерстяного плаща, пряча лицо от солнечных лучей. Шлем Арминиус пристегнул к поясу. – Сойдете на ладонь влево или вправо – и ухните в черную бездну, никто моргнуть не успеет.

Люди сзади согласно загомонили, закивали головами и послушно взялись за руки. Мидасу вновь выпала честь держаться за ледяную пятерню вампира, чему он был не особенно рад, однако спорить не стал.

Карн в это время отметил, что спасенные вампиром – определенно местные жители, которые, по всей видимости, хорошо осведомлены о том, что Арминиус – не человек. Вели они себя естественно, без страха, хотя и старались без причины не обращаться к своему спасителю.

– Они ведь знают, кто ты? – решил уточнить парень, ступая вслед за Мидасом.

– Знают, – донеслось спереди. – Это нарушает Закона, но у нас не было выбора.

– У нас? – уточнил бог богатства. – То есть ты тут такой не один?

– Двое, – ответил Арминиус. – Но второго сейчас нет, он ушел дальше на восток, – вампир понизил голос, чтобы остальные не слышали его слов. – К каждому оплоту Ордена приставлено по два Сол Инвиктус.

– Сейчас это Радогост, – не спросил, констатировал Карн. – Мы пришли из времени, где оплотом стала Аркона. Но там мы не видели таких, как ты. Там у Ка-Дас были свои воины, которые успешно справлялись с порождениями Лимба, и могли закрывать Разрывы.

– Полагаю, это относительно далекое будущее, – вампир тряхнул головой, резко сворачивая в сторону. Еще несколько шагов и, пробравшись под низкими ветвями искривленной сосны, они вышли на склон оврага. – Я ничего не могу сказать о Сол Инвиктус в иных пластах времени. У нас нет связи между собой. Но я знаю, что уже сейчас в Радогосте Орден занимается подготовкой особой воинской касты. Воины-маги. Я их тренирую.

– Стражи рассвета, – прошептал Карн. Вот значит как.

– Маги? – переспросил фригийский царь, оглядываясь вслед за каинитом, который окинул взором людей, проверяя, никого ли они не потеряли в топи.

– «Маг» от «могу», – кивнул Арминиус и двинулся вверх по склону. Мидас отметил, что вампир свободно говорит на ходу и не сбивает дыхание. А потом бог понял, что вообще не слышит дыхания каинита. – Магамирусы зовут своих… колдунов, шаманов, как-то так.

Выбравшись из оврага, они двинулись сквозь чащу на север. Далеко впереди, на самой границе