Сильяна шла впереди, за ней Ольгер с корзинкой, а я следом. И мне всё время хотелось пойти спиной вперёд, чтобы быть уверенной, не хочет ли кто-то напасть сзади. Если Ольгера в детстве покусал тюлень, сейчас была реальная опасность наступить на ежа, а то и встретить медведя или рысь.

Когда коридор закончился, мы вошли в небольшую уютную гостиную с эркером во всю стену. Сильяна прошла комнату насквозь и открыла дверь. За дверью оказалось помещение, которое я назвала бы лабораторией чокнутого алхимика. Туша крокодила с потолка не свисала, и на том спасибо. Но вообще тут было на что поглазеть. Банки-склянки, приборы и посуда непонятного назначения. Пучки трав и горки разноцветных порошков. Бумажки с нечитаемыми каракулями, приколотые к пробковой доске. Шкафы-этажерки вдоль стен, штативы с подвесами, стеклянные и пластиковые контейнеры с надписями… Я ещё поискала взглядом, в каком же углу стоит ведьмин котёл, но не нашла. Видимо, для котла в доме отведено особое помещение.

Сильяна быстро освободила поверхность одного из столиков и включила лампу, направив свет прямо в центр стола.

– Давай-ка сюда котика, – проговорила она, и Ольгер поднял повыше корзинку.

Сильяна осторожно вынула Дайру и положила его под лампу.

Она пару минут делала то же самое, что и Ольгер уже проделал в моих покоях.

– Не волнуйся, Ольгер, с пушистиком всё будет хорошо, – сказала она, не оборачиваясь к нам. – Сейчас я поставлю ему капельницу с очень сильным средством. Через пару часов не останется никакого риска, а потом всё быстро заживёт.

Сильяна потянулась к ближайшему штативу и подтащила его к столику.

– Это средство не навредит? – не удержалась я, напуганная разъяснениями Ольгера.

– Ни в коем случае, Алиша, – отозвалась Сильяна, снова склонившись над Дайрой. – Я никогда не пользуюсь чужими непроверенными снадобьями. Всё составляю и смешиваю сама, и для людей, и для животных. У меня есть отличный состав для мелких хищников. Ускоренная регенерация тканей, детоксикация и антимикробная обработка… Ваш хищник, правда, не очень-то мелкий, как я посмотрю. Но не переживайте, всё будет хорошо. Посидите пока в приёмной, я только зафиксирую пациента и поставлю капельницу.

Ольгер молчал и не двигался.

Сильяна выпрямилась и повернулась к нам.

– Ещё что-то, Ольгер? – мягко спросила она.

– Нет. Просто подлечи кота, пожалуйста.

– Тогда будь добр, – Сильяна махнула рукой на дверь. – Я работаю без ассистентов, если ты помнишь.

Ольгер взял меня за локоть, вывел из лаборатории и прикрыл за собой дверь.

– А она милая, – сказала я, чтобы хоть что-то сказать.

– Она умеет быть милой. Она умеет быть невыносимой. Сильяна умеет быть всякой, и ты никогда не знаешь, маска это или нет, – проговорил Ольгер вполголоса.

– Совсем не то, что Брилле, да?

Ольгер вздрогнул и посмотрел на меня с неприязнью:

– Это здесь при чём?

– Ни при чём. Просто так сказала.

Ольгер насупился, сжал губы, словно хотел немедленно отчитать меня за что-то, но, подумав несколько секунд, он сказал спокойно и даже равнодушно:

– Сядь. Не надо маячить.

Я послушно села в жёсткое, но удобное кресло. Ольгер остался у окна, отвернулся от меня и стал смотреть в сад.

Сильяна пробыла в своей лаборатории не так уж долго. Когда она вышла, то одарила нас спокойной улыбкой:

– Вы пришли вовремя. Кот в отличной форме, но рана тяжёлая, и без лечения он мог погибнуть. Реакция на снадобье у него хорошая. Так что скоро с ним всё будет в порядке.

– Спасибо тебе, Сильяна! – Ольгер с поклоном взял её за руку и поднёс её ладонь к губам.

– Ой, я тебя умоляю!.. – она пожала плечами и осторожно, но решительно высвободила руку. – Великое дело! Ты же знаешь, я люблю животных…

– Куда больше, чем людей, – обронил Ольгер.

– Ну, – Сильяна поморщилась. – Эта мысль не оригинальна. Хотя и справедлива. Присаживайся, Ольгер. Я пойду заварю нам чаю. В этом доме не принято доверять чай прислуге.

Она вышла в коридор, и её шаги затихли.

Садиться Ольгер не спешил. Отвернувшись к стеклу, он снова задумчиво смотрел на дикий буйный сад за окном. А я, согнувшись, пыталась оттянуть ремешки, впившиеся мне в щиколотки. Мне уже давно было больно и неудобно.

Когда я разогнулась, Ольгер смотрел на меня, неодобрительно качая головой.

– Почему ты не сказала сразу? – укоризненно проговорил он, подошёл ко мне и присел на корточки.

– Сначала у нас не было на это времени. Потом мне было не до этого. Только сейчас почувствовала…

Ольгер вздохнул, распустил ремешки моих сандалий и быстро перешнуровал их так, что они легли совсем на другие участки кожи. Боль сразу же ослабла.

– Никогда больше так не делай. Это не героизм, это глупость, – строго сказал Ольгер и, потеряв ко мне интерес, вернулся к окну.

Я откинулась в кресле,