— Что ты знаешь о планах Темных? — спокойно спрашивает он, взяв себя в руки. — Кого они хотят убить? Какова их стратегическая цель?

Я гляжу на князя с откровенным вызовом, не произнося ни слова. Он не отводит взгляд, не желая уступать даже в детской игре под названием «гляделки».

— Будешь молчать?

Я не реагирую и продолжаю нагло пялиться на его недовольную физиономию.

— Ты вышел на новый уровень — на тебя обратил внимание сам Император! — Бестужев склоняется надо мной и начинает пристально и сосредоточенно разглядывать мое лицо, будто видит его впервые. — Я поймаю тебя, бастард! И тогда смерть станет для тебя самым желанным исходом!

Глава 21

Спонтанный побег

Князь Грибоедов элегантен как рояль: он одет в белую рубашку с высоким воротником, черный классический костюм и черные же лакированные туфли. Ни дать ни взять — франт с Арбата.

Он смотрит на меня пристально и серьезно. Я вижу обсидиановые радужки его глаз, и мне кажется, что он знает, что я их вижу. Мне либо кажется, либо я чувствую это, как и любой Темный. Еще не чтение мыслей, но уже глубокое восприятие эмоций.

Я все еще привязан к кровати, но стальные иглы из вен Аллочка уже вынула. Сначала вынула иглы, а затем вынула… Пару минут назад прикосновения ласковых пальчиков Аллочки вызвали прилив крови отнюдь не к голове. Мой организм отреагировал вполне естественно, что вызвало у девушки блеск в глазах и яркий румянец на щеках, но в самый неподходящий момент явился князь Грибоедов. Подмигнув, сексапильная медсестра вышла и оставила меня наедине с мозгоправом.

— Добрый день, Александр Игоревич! — произносит он, широко улыбается и указывает взглядом в район моего паха. — Рад, что ваше самочувствие пришло в норму!

— Добрый день, Андрей Федорович! — говорю я, слегка краснея. — Снова будете копаться в мозгах?

— Нет необходимости, — коротко отвечает он. — Мне не нужно погружаться в ваш разум, чтобы понять, что в вас живет Тьма.

— И что теперь? — спрашиваю я с показной беспечностью, ощущая ледяную волну холода, опускающуюся по позвоночнику.

— Ничего! — Грибоедов пожимает плечами. — Мы с вами сделаем вид, что вы чисты, как непорочный юноша-алтарник из Храма Разделенного.

— И в чем причина такой снисходительности? — лениво интересуюсь я, хотя должен покорно благодарить и лобызать жилистую, сжатую в кулак десницу Дознавателя.

— Личное распоряжение Алексея Николаевича Романова, — поясняет Грибоедов. — Но на вашем месте я бы себя в безопасности не чувствовал — расценивайте это как временную благодарность за спасение, не более.

— Цесаревич вправе отдавать распоряжения Имперским Дознавателям? — с сомнением уточняю я.

— Вправе, если они одобрены Императором! — добавляет князь и встает с неудобного стула для посетителей.

— Если благодарность временная, то сколько его, времени, у меня есть?

— В лучшем случае пара недель, — отвечает Грибоедов, и я слышу в его голосе грустные нотки. — Инициация выявит вашу истинную природу, и…

Князь обрывает фразу, но и он и я прекрасно понимаем, что последует за этим «и».

— Надо полагать, что эти недели я проведу прикованным к кровати⁈

— Скорее всего, — Грибоедов утвердительно кивает. — Насколько я понимаю, князь Бестужев настроен по отношению к вам весьма некомплиментарно.

«Некомплиментарно» в переводе с великосветского птичьего языка означает: «готов уничтожить при первой же возможности».

— Как себя чувствует Цесаревич? — спрашиваю я и впиваюсь взглядом в лицо Грибоедова.

— Алексей Николаевич попросил навестить вас и поблагодарить за спасение от его имени, — Грибоедов многозначительно кивает. — Наследник Престола опасается, что не сможет сделать это лично…

Он пристально смотрит мне в глаза и почти незаметно качает головой. Это предупреждение! Князь передал мне его мысленно и продублировал с помощью завуалированного намека!

Меня бросает в холодный пот. Алексей — нежилец. Он ничего не рассказал о моих способностях и даже обеспечил защиту, но она действует лишь до тех пор, пока Романов жив. А жить ему осталось совсем немного, до Инициации ни он, ни я не дотянем.

— Прощайте, Александр! — произносит Грибоедов, разворачивается и стремительно покидает больничную палату.

— До свидания! — кричу я вслед, когда двери за князем закрываются.

Последняя фраза Имперского Дознавателя и сожаление, ясно читающееся в его мыслях, могут означать лишь одно: я тоже нежилец на этом свете. Темным не место среди высших цветных, если, конечно, они не входят в число дознавателей — штатных опричников Императора.

За окном сгущаются сумерки, а в моей душе — чувство обреченности. Бестужев действует идеально: он держит меня взаперти под предлогом лечения и параллельно ведет следствие.

Цесаревич отойдет в мир иной, а вместе с ним — данная мне индульгенция. Через несколько дней Бестужев что-нибудь на меня накопает, шепнет нужные слова Императору, и я исчезну со страниц светской хроники так же быстро, как на них появился.

В казематах Тайного Сыска мне искалечат тело и душу, и я признаюсь во всем, что от меня потребуют. А потребуют сознаться в покушении на наследников Великих Родов, это очевидно. Последует публичная казнь, а узкий круг высших аристо, на которых работает Бестужев, отпразднует ослабление Рода Фиолетовых и восстановление привычного баланса сил в Империи.

При таком раскладе Великий Князь Шувалов не сумеет меня защитить. Возможно, и пытаться не будет, чтобы отвести подозрения от себя, сохранить Род и влияние, а в будущем отыскать еще одного фиолетовоглазого бастарда для осуществления своих планов.

Агент Симпа провалил свою миссию, так и не приступив к ее выполнению. Меня ждет судьба остальных выпускников Приюта, с той лишь разницей, что на фото в коллекции Князя Шувалова я буду улыбаться. Он использует паспортное, потому что после моего сожжения в Алтаре фотографировать будет нечего.

Двери палаты открываются, но я даже головы не поворачиваю — мне сейчас не до флирта с Аллочкой.

— Эй, бастард, почто голову повесил⁈ — раздается веселый голос Трубецкого, и я делаю два важных вывода.

Двое охранников, постоянно торчащие у дверей куда-то исчезли, и я безумно рад видеть этого смешливого парня.

— Как медсестричка⁈ — продолжает расспросы он. — Ты уже договорился⁈

— Она обещала прийти ночью, — я поворачиваю голову и торжествующе смотрю в лицо Андрею.

— Хочу поменяться с тобой местами! — с вожделением заявляет Трубецкой и мечтательно закатывает