Ядерная энергетика имеет то, что специалисты по энергетике называют "отрицательной кривой обучения", то есть мы становимся тем хуже в строительстве, чем больше мы этим занимаемся. Большинство технологий имеют положительную кривую обучения. Возьмем, к примеру, солнечные батареи и ветряные турбины. С 2011 года их стоимость снизилась на 75 % и 25 % соответственно. Чем больше мы их производим, тем лучше у нас получается и тем дешевле они становятся. В отличие от этого, среднее время строительства ядерных реакторов в США и Франции, которое ведется или завершено с 2000 года, составляет двенадцать лет - вдвое больше, чем до аварии на АЭС "Три-Майл-Айленд" в 1979 году.

Сегодня развитые страны мира отказываются от ядерной энергетики. Германия почти полностью отказалась от него. Франция сократила долю ядерного топлива в своей электроэнергии с 80 до 71 процента и намерена снизить ее до 50 процентов. В Соединенных Штатах к 2030 году доля атомной энергии может сократиться с 20 до 10 процентов. Бельгия, Испания, Южная Корея и Тайвань постепенно закрывают свои атомные станции. Хотя атомная промышленность пропагандирует новые небольшие реакторы, для замены четырех больших реакторов на одной станции, которую строит Корея для Объединенных Арабских Эмиратов, на передовой американский проект потребуется около ста малых реакторов или восемь электростанций по двенадцать малых реакторов в каждой.

Будущие поколения вполне могут оглянуться на 1996 год, когда атомная энергетика вырабатывала 18 процентов мирового электричества, как на пик развития технологии. В 2018 году этот показатель составлял всего 10 процентов. Через несколько лет этот показатель может составить 5 %.

Прежде чем кто-либо осознает это, ядерная энергия может стать лишь далеким воспоминанием или коллективным дурным сном о том времени, когда человечество пыталось искупить свою вину изобретением атомного оружия, хотя следовало бы полностью отказаться от этой технологии.

По крайней мере, так гласит история. Хотя все вышесказанное технически точно, я тщательно исключил ключевые факты, чтобы не вводить в заблуждение так же, как это делали антиядерные кампании на протяжении пятидесяти лет.

2. "Это может быть очень неприятно".

"Я никогда не сомневался, что буду заниматься наукой", - сказал мне Джерри Томас. В то время, в конце июля 2018 года, мы сидели на заднем дворе дома моей сестры в Бруклине, штат Массачусетс, районе большого Бостона.

Джери - сокращенно Джеральдина - эксперт по вопросам радиации и здоровья в целом и ядерных аварий в Фукусиме и Чернобыле в частности. Она является профессором молекулярной патологии в Имперском колледже Лондона и основала Чернобыльский банк тканей.

"Мои родители познакомились в больнице", - говорит она. "Мама занималась гистологией, изучением тканей, а папа - гематологией, изучением крови, или все было наоборот?" Она рассмеялась. "Не могу вспомнить".

Я познакомился с Джерри после того, как несколько раз звонил ей с вопросами о ядерных авариях для написания статей и выступлений. Мы были в Бостоне в одно и то же время, и я спросил, могу ли я взять у нее интервью о ее работе и жизни.

Джерри пережила раннюю трагедию, когда ей было одиннадцать лет. После занятий по плаванию моя одноклассница обратилась ко мне в раздевалке и сказала: "У твоей мамы лейкемия, и она скоро умрет". Я ответила: "Нет, нет, это не рак, это вторичная анемия". Она сказала "Да, это так!" и убежала".

Несколько месяцев спустя, во время четырехчасовой поездки в летний лагерь в Северном Уэльсе, отец Джерри сообщил ужасную новость: ее мать действительно больна лейкемией и скоро умрет.

"Я проплакала целый час, а потом он меня высадил", - говорит она. "Теперь я думаю, что это было потому, что он не хотел иметь дело с плачущим ребенком".

В сентябре того года, после того как Джерри вернулась в школу, она думала, что ее матери становится лучше. На самом деле она была близка к концу.

"Когда я видел ее в последний раз, она не знала, кто я такой", - вспоминает Джерри. "Она была моего роста, но к тому времени от нее остался лишь скелет. Я помог ей дойти до туалета. Через несколько дней она умерла".

Ранняя трагедия вдохновила Джерри на то, чтобы сделать что-то важное в своей жизни.

"Я думаю, что, пройдя через все это в детстве, вы можете обрести решимость сделать что-то в своей жизни", - сказала она. "Вы понимаете, что ваша жизнь может быть короткой, и не стоит ждать. И я не стала этого делать. Подозреваю, что одноклассники считали меня довольно жесткой, но мне нужно было быть храброй ради моего брата, который, хотя и был всего на два года младше, страдал от серьезных нарушений развития и не понимал, что произошло, и ради моего отца, который должен был держать себя в руках, чтобы каждый день ходить на работу".

Джерри решила изучать медицинскую науку. Будучи студенткой университета, она узнала об опасностях, связанных с загрязнением воздуха. "Частью нашего курса было вскрытие трупов в больнице, и мы всей группой отправились туда - первый труп, который я когда-либо видела, пожилой мужчина. Когда дело дошло до резекции легких, он вынул легкие, разрезал их, и вы увидели, как из легких сочится черная ужасная субстанция".

Джерри спросил патологоанатома, был ли покойный курильщиком. Они ответили: "Нет, это просто эффект загрязнения". Мы все были крайне удивлены. Мы все думали, что он был заядлым курильщиком, а оказалось, что он жил в котловине, в той части города, где дым оседает".

В 1984 году Герри разработала методику обследования рака щитовидной и молочной желез. Ее руководитель предложил ей изучить рак щитовидной железы.

"Мы изучали воздействие пестицидов на клетки животных", - говорит она. "Мы пытались понять, каковы нежелательные побочные эффекты у животных, исходят ли они от одной клетки, и имеет ли это отношение к здоровью человека. Мы увидели, что для возникновения рака у животных необходимо сильное и длительное воздействие радиации".

Затем, когда ей было двадцать шесть лет в 1986 году, она увидела по телевизору репортаж о Чернобыльской катастрофе.

"Помню, я подумал: "Это может быть очень неприятно". Больше я об этом не задумывался. Затем, в 1989 году, моего начальника, выдающегося эндокринного патолога и итальянского эндокринного клинициста, попросили съездить в Беларусь. Когда он вернулся, его заметно потрясло то, как много там было детских раков щитовидной железы".

Авария на Чернобыльской АЭС, произошедшая в 1986 году на территории современной Украины (в то время входившей в состав Советского Союза), стала самой страшной в истории