Пару секунд я недоуменно пялился на Шафирова, а затем, изобразив оскорбленную невинность, выпалил:

— Никаких слухов я не распускал! Щелоков расспрашивал меня о моей службе, в том числе и об эпизоде с задержанием грабителей инкассаторов. Понятное дело, мне пришлось рассказать о нем во всех подробностях. Министрам не отказывают. Но на этом все. Местное начальство я не критиковал, ничего для себя не выпрашивал.

На мой возмущенный спич полковник отреагировал тяжким вздохом.

— Значит, ничего предосудительного в своих действиях ты не видишь, совсем даже наоборот, — подытожил полковник. — Молодец какой! — его голос начал наполняться раздражением. — Открыл министру глаза на творившуюся несправедливость, помог сослуживцам. А то, что ты своим длинным языком подставил меня — так это сущий пустяк. — Шафиров горько усмехнулся. — А ведь я думал, что мы с тобой на одной стороне.

— Это так, — поспешил я заверить высокое начальство в своей лояльности.

— То есть ты, когда строил из себя правдолюба, не понимал, что в итоге пострадает тот, кто непосредственно готовил документы о награждении?

— Черт, — моя маска оскорбленного в лучших чувствах праведника дала трещину. До меня дошло, что крайним сделают главного в области кадровика. А тот, в свою очередь, мне этого не простит. Заиметь во врагах такую фигуру, как Шафиров, который позволяет себе мутить за спиной министра и которому благоволят местные чекисты, совсем не то, что мне сейчас нужно.

— Но я ведь ничего не сделал! Просто рассказал Щелокову о задержании! — воскликнул я, в этот раз упирая на свою молодость и горячность.

Шафиров сплюнул. Кажется, проглотил мою импровизацию.

— Вроде, парень ты не глупый, соображаешь, когда прижмет, но при этом тебя постоянно тянет на странные поступки, то в Ставрополь ни с того, ни с сего срываешься, то с министром начинаешь откровенничать. Малолетка ты еще, Альберт. По уму, тебе бы года три дать подрасти, чтобы вся романтическая дурь выветрилась. Но нет у нас этих трех лет.

Я мысленно закивал, соглашаясь, что три года в Союзе не выдержу.

— Значит, придется ускорять твое взросление, — мне совсем не понравился его направленный на меня прищуренный взгляд. — Проблему с утерянным служебный автотранспортом решай сам, — озвучил он наказание. — Я выделил вашей группе исправную машину и в таком же состоянии ты должен мне ее вернуть. Это понятно?

— Но она не подлежит восстановлению, — вскинулся я, повторив слова механика нашего гаража, куда притащили остов копейки.

— Теперь это твоя проблема, — бескомпромиссно припечатал полковник. — Если эта не подлежит ремонту, то достань другую такую же!

— Товарищ полковник, мы машину не по пьяни пролюбили! Мы опасного преступника поймали! Собственными жизнями рисковали!

— Машину вам выделили не для того, чтобы вы за поджигателями гонялись! Ты думаешь у меня полный гараж свободных служебных автомобилей?! Я эту-то еле вам выбил! Нет у меня больше машин. Так что сам ищи себе транспортное средство! Понятно?!

— Так точно, — иной ответ все-равно бы не засчитался. — У меня еще есть вопрос по нашему основному делу, — справившись с раздражением, спросил я.

— Говори, — милостиво разрешил мне Шафиров, тоже обуздав свои эмоции.

— Вы уже определились кто будет следующим начальником городского ОБХСС?

— А какое это имеет отношение к делу? — задал он встречный вопрос, и доброжелательности в голосе не ощущалась.

— Прямое. Как я вам сегодня докладывал, операция в отношении подчиненного Цепилова прошла успешно — удалось получить на Ситникова компромат. Инспектор согласился на сотрудничество. Вот только он не тот человек, которого можно удержать одними лишь угрозами. Слишком себе на уме.

— Прям, как ты, — не удержался полковник.

Проигнорировав его издевку, я продолжил:

— Скорее обозлим его, и он сдуру начнет нам палки в колеса вставлять. Ему бы кость какую кинуть. Например, предложить место заместителя начальника.

Осмыслив с минуту высказанную мной идею, полковник кивнул.

— В этом есть резон. Лишних информаторов в подобных структурах не бывает. Хорошо, намекнем ему о новой должности через Болотова. Это все?

— Да. Я могу идти?

— Иди. Деньги только сдай, — эти слова застигли меня, как только я сделал шаг от стола к выходу.

— Точно. Забыл.

Шафиров никак не прокомментировал мою забывчивость, хотя, судя по усмешке в его глазах, язык у него чесался. Он внимательно наблюдал за тем, как я достаю конверт с деньгами из-за пазухи, протянул руку и поманил меня пальцами, чтобы я передал ему конверт.

— Валерий Муратович, — не сдвинулся я с места, — а могу я подержать у себя деньги еще пару дней?

— Что значит подержать? — подивился моей наглости полковник. Его рука так и осталась висеть в воздухе.

— Для дела нужно, — размыто объяснил я. — Верну в целости и сохранности к концу недели.