– Леша, сюда, ко мне! – услышал он крик Марины.

Мирский побежал на голос, взлетел на холм и оказался рядом с девушкой, спрятавшейся за кустом.

– С ума сошла?! Ты стреляла в полицейских! – проговорил он, тяжело дыша.

– Они такие же полицейские, как я – Черчилль, – сказала Марина. – Надо сматываться – их здесь как тараканов за печкой. Вот, пожалуйста…

Она выстрелила по двум фигурам, вынырнувшим из-за ближайших деревьев, и поменяла обойму. – Давай туда, там пока чисто. К машине нельзя – там нас наверняка ждут.

– Куда «туда»?! – крикнул Алексей.

– Не отставай и задавай меньше вопросов!

Марина бежала легко и быстро от дерева к дереву, от куста к кусту, ловко меняя направление. Алексей едва за ней поспевал.

Миновав несколько улиц, она поймала такси и, сунув водителю крупную купюру, сказала, чтобы он довез их к Гринвичскому пешеходному туннелю. И чем быстрее, тем лучше. Таксист, отрабатывая щедрый гонорар, какими-то окольными путями быстро доехал до места назначения. Пробежав по туннелю под Темзой, они очутились в районе Доклендса и сели на автоматическое метро.

– Номер машины могут засечь, таксиста могут допросить, а здесь ни номеров, ни водителя, – с усмешкой констатировала Марина.

– И куда мы теперь? – спросил Мирский.

– В отель, естественно – там мы еще не засветились. Но это ненадолго. Не горюй, ты ведь не убитый.

Девушка подмигнула Мирскому.

– А я в суматохе и про пистолет забыл, – произнес Алексей растерянно.

– Может, оно и к лучшему, – успокоила его Марина.

* * *

– И что нам по этому поводу скажет доктор наук, профессор Алексей Мирский?

Марина сидела в кресле, попивая кофе, в то время как Мирский копался в интернете, периодически хмыкая и почесывая затылок.

– А что ты хочешь от меня услышать? – спросил Мирский, не отрываясь от ноутбука. – Стреляли. Мы убежали…

– Какое отношение имеют феминистки к «Ордену Власти»? Лично я никакой связи пока не улавливаю. А с этой Башней драгоценностей вообще какая-то нелепая история получилась. Какому идиоту придет в голову прятать артефакт в мужском сортире? Выходит, этот носатый эксперт соврал, и «Змеи» подстроили нам ловушку? Не верю, как говорил Станиславский.

Марина вновь наполнила чашку из кофейника и вопросительно уставилась на Мирского.

– Я как раз сейчас этим занимаюсь, – проговорил Алексей рассеянно.

– Да оторвись ты от своего лэптопа, расскажи, что надумал, а я тебе кофе налью.

Мирский взял несколько исписанных листков бумаги и присел на соседнее кресло напротив Друбич.

– Я прежде никогда не занимался движением феминисток в современном исполнении, но этот биологический выверт существует с давних времен. Феминисткой можно назвать даже греческую богиню жизни, смерти и плодородия Гею, возникшую из Хаоса. Ее можно понять, если учитывать, что плюс к Божьему промыслу, входившему в ее прямые служебные обязанности, ей еще нужно было защищать собственных детей от их прожорливого отца, которого она сама же и породила. Жорж Санд – отчетливая феминистка с ее скандальным романом «Индиана»…

– Давай ближе к делу! – Марина прервала лекторское многословие Мирского, понимая, что Алексей, как истинный ученый, любое объяснение начинает с истоков, то бишь с яйца.

– Хорошо, – согласился Мирский. – Ближе к делу… – Он зашелестел бумагой. – Это движение очень разнородно. Часть из них ангажированы, используются в политических или иных конкурентных целях, другие присоединяются из чувства солидарности и желания выделиться из толпы. Требования у этих девиц разные: против домашнего насилия, вообще против брака как института, против мужчин, против их отношения к женщинам и так далее.

В Лондоне зарегистрировано несколько женских организаций, допустим, Women’s Aid. У них есть свои офисы, кафе, куда не пускают мужчин, они регулярно устраивают митинги по разным поводам, в частности завтра намечено сборище возле кинотеатра PeckhamPlex – протестуют против показа фильма «Суфражистка». Ты видела этот киношедевр?

– Не сподобилась, – сказала Марина. – Давай дальше.

– Я тоже не смотрел. Но ведь «суфражистка» – это синоним слову «феминистка». Против чего протестуют? – Мирский пожал плечами и вновь зашелестел бумагой. – Так… это ладно. Вот, еще интересно… Башня Биг-Бен. Когда-то исполняла роль тюрьмы. В башню заключали парламентариев, слишком буянивших на заседаниях. Последней ее узницей стала представительница феминистского движения Эммелин Панкхёрст, боровшаяся за равноправие женщин. Рядом с Вестминстерским дворцом ей установлен памятник…

– Спасибо, Леша, за интересную лекцию по интересующему нас предмету. Есть информация к размышлению, – в очередной раз прервала Марина Мирского и в упор посмотрела на него своими зелеными глазами. – И вот что я думаю… Схожу-ка я на это сборище к кинотеатру и побеседую с участницами. Ты там неуместен, а я в драных джинсах вполне сойду за воинствующую феминистку.

– А мне в это время чем заняться? – Мирский насупился.

– А ты займешься боевой подготовкой. – Марина принесла из ванной полотенце и расстелила его на столе. – Этап первый: разборка, чистка и сборка оружия. – Она достала пистолет. – Показываю один раз.

Марина разобрала пистолет, последовательно выкладывая детали на полотенце и объясняя их назначение, показала, что надо протирать и как смазывать.

– Тренируйся, пока я буду проклинать на площади фильм «Суфражистка».

* * *

Площадь перед кинотеатром была заполнена возбужденной толпой женщин. Толпа ревела, толпа визжала, толпа хором выкрикивала лозунги. Мелькали плакаты и транспаранты: «Нет насилию против женщин!», «Показывайте этот фильм в своем Голливуде!», «Счастье – это жить в безбрачии»… Сильнее всех кричала тетка в инвалидной коляске, пока ее не увезли двое молодых парней. Видимо, сыновья. Одна женщина пришла вместе со своей собакой и наклеенной на груди бумажкой в пользу защиты животных. Мелькали радужные флаги различных меньшинств. Какая-то толстенная фигуристая девица, нахлобучившая на себя зеркальный ящик с дырками, предлагала всем желающим потрогать ее голое тело под этой хламидой, но очереди из желающих не наблюдалось. Другая, вооружившись мегафоном, проклинала полицейских и предлагала принимать в полицию исключительно особей женского пола. У нее отняли мегафон, им же стукнули ей по голове, и она умолкла. Где-то позади зажгли дымовые шашки, и разноцветный дым поплыл над толпой. Вокруг, как крысы на мусорной свалке, суетились репортеры с фотоаппаратами и видеокамерами. На них ругались, плевались и норовили отобрать оборудование.

Полицейские сделали ограждение, чтобы обеспечить проход зрителей в кинотеатр по узкой дорожке. Скудный ручеек желающих посмотреть кино с опаской просачивался в здание кинотеатра. Несколько экзальтированных девиц в бесформенных портках и кофтах прорвали ограждение и, с криками пробежавшись по дорожке, улеглись на ступенях неподвижными бревнами. Полицейские, не торопясь, стаскивали их со ступенек и куда-то уносили.

«Весело у них тут», – подумала Марина, затесавшись среди возбужденной толпы. Она примкнула к группе девушек, выкрикивающих лозунги, и включилась в общий хор. Кто это такие, Друбич поняла, когда рассмотрела их радужные футболки. Но было поздно. К ней подошла крупнотелая баба, одной рукой обняла за плечи, а другой начала гладить по спине и даже ниже.

Марина высвободилась из объятий, но женщина не отставала. Пришлось врезать ей пяткой по колену, и пока несостоявшаяся любовница прыгала на месте от боли, быстренько ретировалась.

Толпа все больше возбуждалась. К полицейским тянули руки, пытаясь сорвать шлемы, и получали в ответ резиновыми дубинками. Марина заприметила худенькую девушку с поцарапанной щекой и синяком под глазом и подошла к ней.

– Тебе больно? Давай, помогу.

Марина достала носовой платок и вытерла кровь на щеке.

– Проклятые бобби! Прямо дубинкой по скуле! Тебя как зовут?

– Я Мэри, а ты?