испугалась и не стала его вытаскивать? А если бы вытащила не его, а ребёнка? Не выжил бы никто из двоих. Ребёнка спасти было нельзя – это факт. Точнее, вероятность стремилась к нулю.

– Но была?

– Ничтожно маленькая.

– Но вы ведь сами только что утверждали, что у Мэтта Росси был один шанс на миллион, то есть спасти всё-таки можно?

– Его можно было спасти при решительных действиях, а ребёнка нет. Это ясно следует из заключения патологоанатома – многочисленные разрывы внутренних органов, полученные вследствие удара, а также перелом шейного позвонка. В таком маленьком возрасте подобные травмы несовместимы с жизнью.

– Вернёмся к вопросу посещений Ивы. Как часто она приходила к Мэтту Росси, когда он пришёл в сознание?

– Да всего пару раз, и то, её мать попросила. У него не было родственников, и никто не приносил ему еду. Да и когда она приходила, он в основном спал, так что она оставляла ему смесь и воду, и сразу уходила.

Ива невольно задалась вопросом: откуда Мак всё это известно?

Ирма покосилась на Ази, и взгляд её обещал жестокую расправу. По её мнению, налицо были манипуляции или даже подкуп свидетелей. Но Ази недоумённо пожал плечами.

– Вы же утверждали на досудебной беседе, что Ива ухаживала за пострадавшим, как родственница?

– Нет, не Ива, а её мама, Каролина Джонсон. Вы, наверное, меня неправильно поняли. Иву-то, как раз, Каролина как только не просила почаще к Мэтту приходить, но она ни в какую не хотела.

– А почему Каролина просила об этом свою дочь?

– Ну как почему? Они ведь с матерью Мэтта подругами были в прошлом, а он теперь совсем без никого остался. Говорю же, никто к нему не приходил, а питание таким больным прописывается индивидуальное, такое просто в магазине не купишь. Обычно близкие всё готовят дома.

– О каком питании речь?

– Так как Маттео прооперировали желудок и часть кишечника, ему были прописаны смеси типа смузи. Каролина готовила их сама, опять же потому что некому, ну и я, когда могла, а Иву уже просили, когда ни я, ни Каролина не могли. Она со скрипом, но делала. Было видно, что Мэтт как бы… ей не очень нравится.

– Почему?

– Понятия не имею.

Второе заседание было назначено на начало июля.

Ази Алави извинился перед судом и присяжными заседателями за отсутствие своей клиентки, пояснив, что ей пришлось отправиться на неотложный вызов к лошади. На самом деле это была корова, но Ази знал, что судья увлекается конной ездой и даже владеет парочкой скакунов.

Судья кивнул, одобрив причину отсутствия, и приказал защите предъявить суду своих свидетелей, если таковые имеются. Выступили, конечно, все: и Каролина, и Луна, и даже Бен.

– Знаете, я бы хотел сказать пару слов о том, что так бурно обсуждалось на прошлом заседании, но мне тогда не давали слова, – заявил Бен, едва его вызвали.

Он взглянул на Мэтта, сидящего неподалёку за столом обвинения, и не без удовольствия отметил кровоподтёк на скуле друга. «Мало, – подумал про себя Бен. – Надо было ещё».

– Суд не обсуждает, суд выслушивает и выносит решения! – недовольно поправил его судья.

– Пусть так. Я хотел бы высказаться насчёт чувств Ивы. Пока она сама на суде не призналась, что Мэтт ей нравился в школьные годы, у меня и подозрений не было. То есть, моя цель подчеркнуть, что, если у неё что и было на сердце, она это никак и никогда не показывала. Никому. Я всегда думал, что это всё просто девчачьи сплетни, а вообще… всё это свинство, конечно, так обсуждать человека.

Бену задали несколько вопросов и отпустили. Однако он уходить не спешил, Медина ведь отпустила его на весь день, и от себя добавил суду фактов о том, какой Ива ценный специалист, и как сильно она помогает местным фермерам, и как плохо было до того, как Ива открыла свою клинику. Бен даже не постеснялся назвать конкретные цифры потенциальных убытков, если бы не Ива с её знаниями и магической способностью почти всегда помочь. Он даже вынул из-за пазухи распечатанное на обычном принтерном листе фото своего коня Туни, спасти которого было невозможно, но Ива всё-таки нашла способ и вылечила его.

После ещё парочки свидетелей, коими оказались сотрудник больницы и патологоанатом, судья нетерпеливо объявил, что истцам и ответчику предоставляется последнее слово.

Ази задвинул красноречивую речь в своих самых лучших традициях, София жалобно простонала, что утешить её материнское сердце теперь сможет только справедливость, и что женщина в первую очередь не кошка, а человек, и решения должна основывать на долге и гуманности, а не на сексуальном интересе. Как только она умолкла, все облегчённо выдохнули – дело близилось к концу.

Однако второй истец, присутствие которого вызывало вопросы у всех без исключения, внезапно изъявил желание тоже держать речь. Несчастные присяжные совсем не понимали, зачем, вообще, этот человек приходил и сидел тут целых два дня, и какова логика его действий? Он хочет посадить в тюрьму девушку, которая спасла его, вместо его сына?

У Мэтта были ответы на все их вопросы. И даже больше.

– Это довольно сложно и странно… опасаться открыть рот и, наконец, произнести то, что на самом деле хочешь сказать, потому что профессионалы юриспруденции способны развернуть твои же слова против твоей же цели. Я долго колебался. Точнее, я боялся повлиять не так, как было бы правильным и справедливым. Но знаете, что мне пришло в голову? Если наше общество настолько погрязло в цинизме, есть ли смысл продолжать в нём жить? Я очень тоскую по своему сыну. Он был самым важным в моей жизни. И, наверное, я не единственный отец, для кого ребёнок стал единственным смыслом. И как отец, я бы отдал всё, что могу, пожертвовал бы собственной жизнью, только бы Ива Джонсон приняла другое решение, когда у неё была такая возможность. Но как человек и гражданин, я понимаю, что в случае, если это дело будет проиграно Ивой, в будущем мои другие одноклассники, сослуживцы, мои бывшие девушки и все остальные жители Британской Колумбии побоятся не только остановить свою машину и кому-то помочь, они побоятся даже звонить в службу спасения, ведь всегда может найтись кто-то, кто обвинит их в неоказании помощи. Это страшно. Это сотни, а может и тысячи других смертей.

Со вздохом Маттео добавил:

– У меня никогда