– Нет, – честно ответила Ива.

Присяжные недоверчиво покачали головой.

– Гражданский долг требует вызвать на место происшествия спасателей, но не требует подвергать собственную жизнь опасности. Вы свою подвергли и не раз: рядом с машиной, которая могла взорваться, на дороге, где вы несколько раз нарушили правила вождения, и это зафиксировано на нескольких видеозаписях. Я прошу у суда разрешения их продемонстрировать.

Лихое вождение Ивы вызвало у мужчин оживление, а у женщин – глубокое осуждение.

– И вы утверждаете, что не узнали ни Маттео Росси, с которым учились вместе и дружили в детстве, ни Софию Конта, с которой были подругами и которая встречалась с Маттео в средней и старшей школе?

– Протестую. Давление на ответчика.

– Протест отклонён.

Присяжные поджали губы – им очень бы хотелось услышать, станет ли Ива врать дальше, когда обратное налицо: какой здравомыслящий человек станет такое вытворять ради спасения малознакомого пострадавшего?

Ива собрала в себе последние силы и ответила:

– Я спасаю жизни каждый день, пусть и не человеческие. Привыкла быстро принимать решения и действовать, иначе можно опоздать. Если бы у меня была возможность вернуться в прошлое и знать, что за попытку спасти меня потащат в суд, я, может быть, и не стала бы лезть в машину, резать ремни, тащить человека и везти в больницу. Я бы, возможно, бросилась искать телефон, чтобы позвонить, потому что у моего села батарея до того, как я успела сообщить об аварии.

Ази кивнул – у него имелся документ, подтверждающий, что Ива звонила, но не успела ничего сказать, и это был важный момент в его стратегии защиты.

– Но знаете… – вдруг продолжила Ива, – мне кажется, когда видишь, как кто-то умирает, и можешь помочь, даже судом напугать сложно.

Присяжным понравился её ответ, но Ирма быстро поменяла его полярность:

– Особенно когда этот «кто-то» тот, в кого ты всю жизнь влюблена, – заключила за Иву Ирма. – У меня больше нет вопросов к ответчице. Я бы хотела перейти к свидетелям со стороны обвинения.

Однако вопросы к ответчице были со стороны защиты. Ази расстарался на славу: и её успехи в учёбе подчеркнул и даже тот факт, что она основала деревенскую ветеринарную клинику, где принимают любых животных с любыми проблемами, а не только собак и кошек. Особенно Ази остановился на изобретённой Ивой программе бесплатной помощи животным, чьи хозяева не в состоянии оплатить услуги ветеринара.

Ива диву давалась: откуда у Ази столько о ней информации? Она ведь ничего такого ему не рассказывала.

Однако созданную им картину всё же получилось подпортить Ирме. Она вдруг объявила, что у неё появилось ещё несколько вопросов к ответчице.

– Правда ли, что вы организовали на территории своего двора незаконный притон для животных?

Ива машинально взглянула на Мэтта: как он мог? Взять, да и слить своему адвокату такое о ней. А ведь они в тот день совсем как в давние времена по-дружески общались! Правда, ничем хорошим это общение не закончилось.

Иву передёрнуло.

– Не притон, а приют. И с точки зрения закона я ничего не нарушаю: животные принадлежат мне. Живут они в гораздо лучших условиях, чем тем, в которых их содержали в приюте. Главное, живут, и даже находят семьи.

– Каким образом?

Ива снова покосилась на Мэтта. И об этом она ему тоже рассказывала.

– Ребята мне помогают.

– Какие ребята?

– Школьники. Когда-то давно я вела уроки в воскресной школе для малышей. Теперь все они подросли, и многие часто заглядывают ко мне, чтобы повозиться с животными.

– То есть, вы используете труд детей?

– Ребята сами вызвались помочь, да и идея эта – популяризации проблем тех животных, от кого отказались семьи – пришла именно им в голову. Дело в том, что животное содержится в государственном приюте только три месяца, и, если за это время не находится семья, таких животных усыпляют. Живут они в клетках и часто начинают болеть. Многие не знают, а ведь и у животных бывают депрессии, а на их фоне развиваются такие заболевания, как упорная диарея, например. Государственная система приютов и поиска семьи для животных-отказников сильно неповоротлива, и не использует современные каналы. Социальные сети, я имею в виду. Мои ребята распространяют информацию в Дискорд, Инстаграм, Слак и других приложениях, и почти каждому находят семью. Иногда на это уходит пару недель, иногда месяцы. А вот недавно удалось пристроить собаку, которая прожила у меня два года, и никто не хотел её брать.

Ива снова посмотрела на Мэтта, но тот так и не поменял своего положения, сидел как каменное изваяние.

– Кто финансирует всё это мероприятие? – уже нервно спросила Ирма.

Её вопросы вели явно не к тому эффекту, на который она рассчитывала: о приюте Ива говорила горячо и с запалом, было видно, что эта тема очень для неё важна, и она сердцем болеет за тех, о ком говорит и кому помогает.

– Я, – ответила Ива. – Иногда ребятам удаётся собрать пожертвования. Недавно вот один добрый человек пожертвовал двадцать тысяч.

Ирма оживилась. Может, приют – это средство заработка?

– А сколько уходит средств на приют в месяц?

– По-разному, это зависит от отопительного сезона и от того, сколько в нём живёт животных. Число ведь это непостоянное, оно всё время меняется.

– Сколько в среднем?

– От пяти до десяти тысяч. Это расходы на корм и лекарства, отопление помещения, воду. Также я выплачиваю кредит за землю, на которой находится приют, и само помещение. На строительство тоже пришлось брать кредит.

– У меня больше нет вопросов, – сдалась Ирма.

Дальше опрашивали свидетелей со стороны обвинения. Ими оказались две бывшие одноклассницы – Ива совсем этому не удивилась, и миссиc Паттерсон – тут она уже напряглась.

Одноклассницы, как и следовало ожидать, в один голос утверждали, что Ива была влюблена в Мэтта, и об этом знала вся школа. Собственно, эти заявления мало кого впечатлили, поскольку Ива неожиданно для обвинения и себя самой уже созналась в этом «постыдном грехе» своим недвусмысленным «да».

Эми Лу выступала второй свидетельницей по счёту и одной только влюблённостью Ивы не ограничилась.

– Она ведь из-за него и из школы-то ушла…– начала было Эми. – Ива и в школе всегда такой была, даже чересчур старательной.

Но её буквально на полуслове оборвала