где нам сесть, мичман?

Флэндри, заикаясь, дал указания. Флиттер мог сесть, как и предлагалось в письме, на башне дома Драгойки.

— Видите ли, сэр, здесь все… ну, вооружились. Лучше бы избегать возможных осложнений, сэр.

— Ваша работа?

— Нет, сэр. То есть не совсем. Но вы увидите — все собрались и готовы к бою. Они не хотят отдавать меня никому… кто, как они думают, питает ко мне враждебные намерения. Они грозятся напасть на нашу станцию, если… Честное слово, сэр, я не настраивал союзников против нас. Я все объясню.

— Придется. Очень хорошо — считайте, что вы под арестом, но мы пока не будем брать вас под стражу. Будем здесь минуты через три. Конец связи.

— Что он сказал? — прошипела Драгойка, взъерошив мех.

Флэндри перевел. Она соскользнула с ложа и сняла меч со стены.

— Я вызову нескольких воинов, чтобы он не нарушил своего слова.

— Не нарушит. Я уверен, что не нарушит. Но… вид его машины может вызвать волнения. Нельзя ли объяснить горожанам, чтобы они не вступали в бой?

— Можно. — Драгойка соединилась по новоприобретенной рации с обителью Сестер за рекой. Зазвонили колокола, возвещая перемирие. Тигране зароптали, но остались на месте. Флэндри направился к двери.

— Встречу их на башне.

— Нет, — сказала Драгойка. — Их приведут к тебе с твоего милостивого разрешения. Там Лириоз, он проводит их вниз.

Флэндри сел, ошеломленно тряся головой. И вскочил, вытянувшись, когда вошел Энрикес. Адмирал был один — сопровождающих он, должно быть, оставил во флиттере. Лириоз по знаку Драгойки вернулся присмотреть за ними. Она медленно положила свой меч на стол.

— Вольно, — бросил Энрикес, седой, с носом как лезвие, тощий как пугало. Мундир висел на нем. — Извольте представить меня хозяйке дома.

— Э-э… Драгойка, верховный капитан Янъевара ва-Радо-вик… Вице-адмирал Хуан Энрикес, Космофлот Терранской Империи.

Адмирал щелкнул каблуками и отвесил поклон, словно перед самой императрицей. Драгойка, присмотревшись к нему, коснулась лба и грудей в почетном приветствии.

— Надежда окрепла но мне, — сказала она Флэндри.

— Переведите, — распорядился Энрикес. Его узкий череп вмещал слишком много всего — на языки уже не оставалось места.

— Она… э-э… вы ей понравились, сэр.

Тень улыбки прошла по губам Энрикеса под шлемом.

— Я подозреваю, что она всего лишь готова доверять мне з строго определенных пределах.

— Не соблаговолит ли адмирал присесть?

Энрикес взглянул на Драгойку. Она опустилась на свое ложе, и адмирал сел на другое, держась прямо. Флэндри остался стоять. Его бросило в пот.

— Сэр, — выдавил он, — скажите, пожалуйста, у донны д’Ио все хорошо?

— Да, только нервы в плохом состоянии. Она совершила посадку вскоре после вашего сообщения. Капитан «Рискесселя» под разными предлогами затягивал свое пребывание на орбите. Узнав от вас, что донна д’Ио у него на борту, мы передали, что пришлем за ней шлюпку. Тогда он сразу сел. Что там произошло?

— Я… не могу сказать, сэр. Я не присутствовал. Она рассказала вам, как мы бежали с Мерсейи?

— Мы побеседовали наедине по ее просьбе, и она изложила мне всю историю. В общих чертах, однако ее слова подтверждают ваши показания.

— Сэр, мне известно, что замышляют мерсейцы, и это просто чудовищно. Я могу доказать…

— Доказательства должны быть вескими, мичман, — холодно произнес Энрикес. — В послании лорда Хауксберга против вас выдвигаются тяжкие обвинения.

Флэндри тут же перестал нервничать. Он сжал кулаки и воскликнул со слезами ярости на глазах:

— Сэр, меня должен судить трибунал, состоящий из представителей нашей расы. А вы отдали меня в руки мерсейцам!

Худощавое лицо адмирала почти не дрогнуло, и голос остался спокойным.

— Уставом предусмотрено, что нарушившие закон военнослужащие поступают в распоряжение своих непосредственных начальников, по требованию последних. Империя слишком велика, чтобы поступать иначе. Лорд Хауксберг, будучи дворянином, имеет военное звание, соответствующее чину капитана, и это звание автоматически вступило в силу, когда к лорду был прикомандирован командор Абрамс. Лорд Хауксберг вплоть до вашего отзыва считается вашим старшим командиром. Он заявил, придерживаясь установленной формы, что вы нарушили государственную тайну и поставили под удар миссию, доверенную ему Империей. Мерсейцы передали бы вас ему для ведения следствия. Верно то, что заседание трибунала должно иметь место на имперском корабле или планете, но лорд Хауксберг был бы вправе отложить суд на срок до одного года.

— Этот суд никогда не состоится! Они вышибут мне мозги и убьют меня!

— Держите себя в руках, мичман.

Флэндри глотнул воздуха. Драгойка оскалила зубы, но осталась на месте.

— Могу я услышать, в чем меня, собственно, обвиняют, сэр?

— В государственной измене. В мятеже. В дезертирстве. В похищении. В действиях под угрозой оружия. В нанесении телесных повреждений. В краже. В неповиновении. Перечислять дальше? Думаю, не стоит. Впоследствии вы добавили к этому еще несколько пунктов. Вы не сдались, зная, что на вас объявлен розыск. Вы создали трения между Империей и союзным народом. Что, помимо всего прочего, угрожает безопасности сил его величества на Старкаде. В данный момент вы оказываете сопротивление при аресте. Вам есть за что отвечать, мичман.

— Я согласен отвечать перед вами, сэр, но не перед этими… проклятыми аллигаторами. И не перед терранином, который до того уж их почитает, что до своих собратьев-людей ему и дела нет. Бог мой, сэр, вы допустили, чтобы мерсейцы обыскивали имперские корабли!

— Я выполнял приказ.

— Но вы старше Хауксберга по званию!

— Формально и в некоторых процедурных вопросах это так. Однако он имеет при себе мандат от имперского правительства. И уполномочен заключать временные соглашения с Мерсейей, которым предстоит потом определять политику Империи.

Флэндри уловил некоторое колебание в словах адмирала и ухватился за него:

— Вы протестовали против этого приказа, сэр. Верно?

— Я сообщил о своем мнении в приграничный штаб. Ответа пока не получил. В конце концов, здесь только шесть мерсейских военных кораблей, ни один из которых не выше класса «планета», да еще невооруженные грузовые суда, призванные им на помощь. — Энрикес стукнул себя по колену. — Однако к чему весь этот спор? Самое меньшее, что вы должны были сделать, если желали видеть меня, — это остаться на борту «Рискесселя».

— Чтобы меня потом сдали мерсейцам, сэр?

— Возможно. Это соображение не должно было влиять на вас. Вспомните присягу, которую вы приносили.

Флэндри прошелся по комнате, сцепив руки за спиной. Драгойка положила руку на рукоять меча.

— Нет, — сказал ей Флэндри по-курсовикски. — Что бы ни случилось — нет. — Потом повернулся на каблуках и взглянул на Энрикеса: — Сэр, у меня была и другая причина. Я привез с Мерсейи некие цифры. Вы бы, конечно, передали их куда следует. Но