Шрифт:
Закладка:
— А что тут пояснять? — спросила Ириссэ. — Чем, как ты полагаешь, отличается предательство от прозрения?
— Послевкусием, — не задумываясь, ответила Артанис. — Шлейфом аромата. После дождя может сиять радуга, или образоваться грязь под ногами. В этом и различие.
— Поговори с Нельо, — повторила дочь Нолофинвэ.
— Хорошо, — равнодушно согласилась Нэрвен. — Но ты, похоже, неправильно меня поняла. Я еду к дяде Нолофинвэ, чтобы отказать ему в присяге.
— Крайне любопытно, — заинтересовалась сестра Турукано. — На каком же основании?
— Род Финдарато Инголдо, — медленно произнесла дочь Арафинвэ, — не Нолдор. Мы Тэлери, близкая родня Ольвэ Альквалондского. Мы не обязаны подчиняться нолдорану, и подобные требования со стороны сына короля Финвэ просто смешны.
— Браво, сестра! — Ириссэ отставила опустевший бокал и захлопала в ладоши. — Браво! Теперь я уверена, мы найдём множество общих тем для чисто женского разговора. Не о политике.
Артанис сдержанно кивнула и подняла бокал, давая понять слугам, что пора налить леди вина.
— За понимание, — произнесла тост дочь Арафинвэ, — между разными народами.
— И за радугу после дождя, — подмигнула Ириссэ. — А грязь оставим тем, кто её заслуживает.
***
Шнуровку затягивали очень осторожно, снадобья и мази практически лишили способности чувствовать тело, однако Нельяфинвэ всё равно ощущал, как позвонки, фиксируемые плотной тканью с жёсткими деревянными вставками, щёлкают, принимая более правильное положение. Плечи по-прежнему оставались на разной высоте, правая лопатка выпирала уродливым выростом на спине, но корсет стягивал тело, заставляя его вернуться в нормальное состояние. Конечно, увы, не сразу.
Когда на шее закрепили жёсткий воротник, и подбородок лёг на обшитый мягкой тканью слегка изогнутый край, Феаноринг понял, что ему стало намного лучше. Обретшее опору тело радовалось возможности двигаться, не боясь вышибающих слёзы приступов боли. Согнутую в локте правую руку, на которой уже было совсем мало бинтов, примотали к торсу, осталось лишь одеться и попробовать сесть в специально сделанное кресло, чтобы впервые после плена увидеть небо над головой.
С горечью думая, что шнуровки теперь завязывать не сможет, сын Феанаро твёрдо решил сделать всё, чтобы научиться справляться с лентами и верёвками одной рукой, а пока придётся использовать на одежде только застёжки-ремешки. Мысль о вечной несамостоятельности вызывала стойкое отвращение, в сердце вскипела злость.
— Дай мне костыль! — практически без хрипа, сказал ближайшему знахарю Нельяфинвэ. — Я встану сам.
Никто не стал спорить, напротив, бросились помогать, поддерживая под левый локоть. Очень осторожно поднявшись на ноги, Феаноринг, тяжело опираясь на шлифованный деревянный костыль, замер, чувствуя, как нарастает боль в бедренном суставе, как дрожат ослабшие мышцы, и начинает кружиться голова.
Бросив испепеляющий взгляд на кресло с колёсами, Нельяфинвэ твёрдо решил, что никогда, ни под каким предлогом в него не сядет.
— Я пойду на улицу своими ногами, — дрожащим, с металлическим скрежетом голосом произнёс Нолдо. — А вы не дайте мне упасть. Но не более!
Знахари согласно кивнули.
***
Полог шатра медленно отодвинулся, и, делая осторожные, короткие шаги, лорд Маэдрос переступил порог и поднял полные боли и ненависти глаза к взлетающему в зенит дневному светилу. Золотому на лазурно-синем. Нолдор видели сына Феанаро и многие приветствовали его, искренне и тепло. Те же, кто таил злобу, промолчали, отворачиваясь, но Маэдрос не обращал внимания ни на благоволящих ему, ни на потенциальных врагов. Нолдо смотрел вверх, замечая каждое малейшее изменение контуров белых и серых облаков, каждый взмах крыльев птиц, и каждый оттенок синего и голубого на сияющем небосклоне. Прилетевший с востока тёплый ветер растрепал отрастающие огненно-пепельные волосы, подтолкнул вперёд.
И лорд Маэдрос сделал ещё один осторожный шаг.
Примечание к части Песни:
Гр. Чёрный кофе "Света луч"
Игорь Николаев "Незнакомка"
Договорились
— Как же это всё могло с тобой случиться?! Эру! Ответь! — вместо ожидаемых указаний после принесённых вестей, пропел Макалаурэ.
Бывший теперь уже наместник бывшего короля видел тень изумления и раздражения в глазах своего верного Аранаро, однако ничего не мог поделать с рвущейся из груди песней.
— Но Душа бесследно
Прочь ушла за ветром —
Раз был выбор сделан,
Вот и цена!
Страшная дань!
Хохот и стон —
Смешались явь и сон.
Всё, о чём мечтал,
Оплачено сполна!
Знай, что теперь
Назад закрыта дверь!
И звучит твоя
Симфония Огня!
Вечный поток
Из тысячи дорог
Выбрал этот путь,
И время не вернуть!
Танец теней
В мерцании свечей.
И звучит твоя
Симфония Огня!
Захохотав и отмахнувшись, Макалаурэ ушёл в шатёр. Смеялся Феаноринг долго. Заливаясь слезами.
— Ну, брат, что скажешь теперь? — появился на пороге Морифинвэ. Кажется, трезвый. — На этот раз отмолчаться не получится. Я всё знаю.
— А тогда зачем мне что-то говорить? — снова начал смеяться менестрель. — Мы теперь народ Нолофиньо. Его подданные. И он вправе делать с нами, что захочет. И, знаешь, Морьо, если он решит нас казнить, я даже не скажу, что наш Мудрец не прав. Я бы на его месте нас не просто обезглавил, а сначала…
Согнувшись в приступе смеха, Макалаурэ хлопнул ладонью по столу и вытер слёзы.
— Морьо, — дрожащими губами произнёс потерявший статус наместник, — мы это заслужили.
— Да какая разница?! — зло прошипел Карнистир, бросаясь на брата, словно пантера: бесшумно, с места и стремительно. — Это что? Месть?! Руссандол нам отомстил?!
— Отпусти меня, пожалуйста, — сквозь плач и хохот выдавил слова менестрель. — Поздно бить друг друга.
— А что не поздно?! Что?!
— Я не знаю, — беспомощно развёл руками Макалаурэ, радуясь, что Морьо его больше не держит.
— Соберёмся вместе и поговорим! — резко развернувшись, Карнистир исчез за пологом шатра.
Менестрель проводил брата взглядом.
— Нет, — сказал он, вытирая лицо ладонями, — хватит разговоров. Договорились уже.
***
Сияющие, словно залитые солнцем снежные вершины, холодные голубые глаза в обрамлении белых ресниц уставились на Линдиро, лишая воли убийственной жестокостью, проступающей сквозь
