– Мы только закончим ужин.

– Конечно, – удивился Павел. – А ты на что-то рассчитывала? – Я глянула на него с укором, встретила его улыбку. – Пошли. Ты выпьешь ещё вина и, наконец, признаешь, что я лучшее, что случалось с тобой в жизни.

– Зря ты на это рассчитываешь, – проговорила я негромко, но отправилась за ним следом.

Не знаю почему, но мне совсем не хотелось делиться с кем-либо своими мыслями и чувствами по поводу Павла. Даже с Алёной, как ни странно. И я чувствовала лёгкую вину за свою скрытность. Мы ведь считали друг друга настоящими подругами, и уж о чем, о чем, а о мужчинах всегда разговаривали. Обсуждали, давали друг другу советы. А тут я промолчала. Сама себе удивилась. Но не могла не отметить, что находилась в странном, мечтательном настроении. Подобного со мной давно не случалось. А ведь мы с Павлом, словно пытаясь исправить вечер знакомства, всё больше разговаривали. Он даже поцеловать меня не пытался. Вернувшись в ресторан, и, на самом деле, вызвав своим возвращением вздох облегчения у молоденького официанта, мы проговорили ещё часа два. И вроде бы наши с ним темы разговора больше не касались ни моих бывших отношений и дочери, ни его бывшей семьи, но мы всё равно разговаривали, и я потеряла счет времени.

Между прочим, это самое опасное, что может случиться с вами в общении с мужчиной. Когда вы теряете счет времени. Значит, он смог всерьёз вас заинтересовать. А меня Павел Зотов заинтересовать настолько, что я решила оставить наше с ним общение только для себя. На некоторое время. А чуть позже я обязательно поделюсь с Алёной.

Если будет, чем делиться.

– Ты какая-то странная, – сообщила Алена, наблюдая за тем, как я собираюсь. Рабочий день, наконец, подошёл к концу, и я не могла дождаться, когда смогу покинуть офис.

– Почему странная? – переспросила я с наигранным равнодушием.

– Суетишься. Спешишь куда-то. Куда ты в последнее время постоянно спешишь?

Я докрасила губы, полюбовалась на результат своих трудов, после чего пожала плечами.

– Вроде бы никуда. Тебе кажется.

– Ничего мне не кажется, – фыркнула Слепова. – А то я тебя не знаю!

Я к подруге повернулась, мило улыбнулась в ответ на все её подозрения.

– Просто я решила начать жить по-другому.

Алёнка заинтересованно вскинула бровь.

– Это как?

– Любить себя, настроиться на позитив. Ты же в курсе, что мысли и ощущения материальны? Вот я решила, что мне нужно больше хорошего в жизнь привнести.

Алёна в задумчивости хмыкнула.

– Это всё, конечно, хорошо, но хотелось бы понимать, откуда всё это привносить.

– Только из самой себя, дорогая. Пока ты сама не прикажешь себе быть счастливой, ничего не выйдет.

– И ты взяла и приказала себе быть счастливой?

Я решительно кивнула.

– Именно так.

– Не обижайся, Юль, но это немного попахивает помешательством. У тебя точно всё нормально?

Я рассмеялась.

– Не переживай. Всё нормально. Или лучше злиться на всех вокруг и плакать в подушку?

– Нет, не лучше, конечно. Но я тебя прошу, не перебарщивай. Со счастьем, в смысле. А то, что я потом с тобой делать буду? Подашься к солнечным людям, будешь питаться солнцем.

– Думаю, я до такого не дойду, не переживай.

– Не всё так хорошо в жизни, да? – всё-таки засмеялась Слепова.

Пришлось согласиться.

– Да, не так.

Дорога домой у меня заняла больше времени, чем я планировала. Моя старенькая, любимая машинка решила продемонстрировать характер, бухтела и чихала всю дорогу. И мне пришлось всю дорогу с ней разговаривать и просить лишь об одном: доехать до ближайшего к дому автосервиса. Заглохнуть посреди дороги очень не хотелось.

Моё солнечное, как назвала Алёнка, настроение несколько омрачилось. Ещё и в мыслях о предстоящих расходах на ремонт.

– Всё плохо? – печально переспросила я у знакомого автомеханика.

Тот развёл руками.

– Устала старушка. Подлечим, ты, главное, верь.

Не слишком обнадёживающе прозвучало, и я отправилась домой пешком, раздумывая о том, что своих в беде не бросают, и я за любимую машину ещё поборюсь. Наверное.

– О Господи, – вырвалось у меня, когда я вышла из лифта. Если честно, я, на самом деле, перепугалась в первый момент, когда двери лифта открылись, и я увидела на лестнице прямо у двери в свою квартиру, тело. Это, на самом деле, было тело. Мужское. Полулежало на ступеньках, привалившись одним плечом к стене. Глаза закрыты, рот приоткрыт, волосы взлохмачены, да и, вообще, общий вид был не очень. Помятый и непрезентабельный. Рядом с мужчиной на ступеньках лежал букет цветов, штук пятьдесят роз, моего любимого розового оттенка. Я из лифта вышла, остановилась, обозрела то, что видела. Из груди вырвался вздох. Я помедлила, затем аккуратно тронула гостя за плечо. Аккуратность моя ни к чему не привела, пришлось за плечо его потрясти. А затем ещё и прикрикнуть:

– Метелкин, ты чего здесь делаешь?

Олежек, а это был именно он, сделал попытку пошевелиться, затем открыть глаза. Алкоголем от него разило за версту, я даже отодвинулась. Олег выпрямился, все свои сто килограмм перевел в вертикальное положение, попытался сконцентрироваться, прищурился, глядя в моё лицо. В его замутневших глазах я видела непонимание и растерянность. Наверняка, он не мог понять, кого перед собой видит и где находится. А, главное, зачем. Моргнул раз, другой. В его взгляде наметилось осознание происходящего, а губы раздвинулись в улыбке.

– Юля, это ты?

Я, на всякий случай, ещё немного от него отодвинулась.

– Странно, если бы это была не я. Ты у меня под дверью сидишь.

– А где ты была? Я в дверь тебе стучал, стучал.

– Надеюсь, дверь на месте? А то стучать у тебя не очень получается, Олежек. Только ломать.

Он смотрел на меня круглыми, бестолковыми глазами, после чего вдруг всхлипнул.

– Юлька, у меня горе.

– Какое ещё горе? – обалдела я.

– Я понял… я всё осознал…

Вот тут я нахмурилась всерьез. Начало было тревожное. А Метелкин, тем временем, ещё пошевелился, огляделся, увидел букет цветов рядом с собой, схватил его и протянул мне.

– Юля, это тебе. От всей души. От всего сердца… родная моя!

– О-о, – вырвалось у меня. Цветы я приняла, автоматически. Перехватила из его рук тяжёлый букет, а вот на свою бывшую любовь смотрела в полном расстройстве. – Олег, что случилось?

Олежек уцепился на перила, рывком поднялся на ноги. Покачнулся, но устоял. Даже со ступенек спустился, и теперь стоял передо мной. Пьяный и разящий запахом алкоголя. И смотрел на меня очень серьёзно. Его серьёзный взгляд на фоне алкогольного опьянения вызывал смех, но я запретила себе даже улыбаться.