— Так здесь находится половина претендентов на императорский престол?

— Трое. Все они первого июля были арестованы и теперь находятся в тюрьме.

Линдлей замолчал, он вспомнил, как отказал Георгию Михайловичу в британском паспорте для проезда через Финляндию, испугавшись, что Романова узнают, и вся миссия потерпит фиаско. Он чувствовал тогда свою правоту и ни в чем не сомневался. В Гельсингфорсе Великий князь жил открыто практически не скрываясь. Линдлей и подумать не мог, что его арестуют и вышлют в Вологду, поэтому ощутил себя немного виноватым в его несчастной судьбе, но что тогда он мог сделать? Нет, он поступил правильно, когда предпочел безопасность миссии одному благородному поступку.

— Мы предлагали всем Романовым паспорта с нашей консульской визой и коридор в Мурманск, но они отказались. Этой дорогой прошло уже немало людей, и все они спасли свои жизни. Тот же Керенский, например, не побрезговал сербским паспортом и мундиром и теперь в безопасности.

— Керенский, как говорят большевики, не брезговал и платьем сестры милосердия, когда бежал из Гатчины после Октябрьского переворота.

— Это клевета, — консул Бо покраснел, — это гнусные слухи, порочащие человека. Гиллеспи рассказывал мне эту историю, все было по-другому.

— Кстати, а Гиллеспи — это его настоящее имя?

— У него много имен, я слышал, что одно из них Рейли, но определенно я ничего не знаю.

Поверенный в делах промолчал. Он кое-что слышал об этом человеке, одесском еврее, оказавшемся на службе Его Величества. Ему поручали самые щекотливые дела еще со времен русско-японской войны, и Рейли всегда справлялся с задачей. О нем говорили поверенному в Форин Оффис, когда инструктировали перед поездкой в Россию весной этого года.

В тот же день Френсис Линдлей вселился в бывшие великокняжеские апартаменты с телефоном и ванной в доме купца Попова. Члены миссии расположились в консульстве. Хозяину дома Николаю Михайловичу Дружинину пришлось потесниться.

На следующий день в американском посольстве было расширенное совещание глав миссий. Слово держал Нуланс. В последний месяц его отношения с Френсисом в связи с изменением политической обстановки улучшились. Они уже не шпыняли друг друга ехидными замечаниями, основное время уходило на обсуждение политической ситуации. Отдых проводили за картами.

— Совершенно необходимо, — говорил на совещании Нуланс, — держаться всем вместе. Отъезд в Москву любого из представителей даст большевикам козыри в борьбе против союзников. Мы не можем этого допустить.

— Согласен, — кивнул Френсис, — надо держаться вместе. С тех пор, как мы все собрались здесь, в Вологде под моим руководством, приняты важнейшие решения, и скоро мы получим результаты.

Нуланс прежде вставил бы что-нибудь ехидное в адрес американца, но сейчас смолчал.

— Когда союзные войска возьмут Вологду, мы сделаем большой прием для всех старших офицеров и генералов. Мы покажем им, кто здесь готовил эту победу, — пафосно заявил бразильский поверенный Вианна Кельш.

— Вы, месье, делите шкуру еще не убитого медведя, — заметил бразильцу Нуланс, — а медведь этот силен и опасен.

— Я не сомневаюсь в доблести американских войск, — парировал Кельш.

— Особенно если Вы будете командовать передовым полком, — ядовито огрызнулся Нуланс.

— На повестке дня важный вопрос, если мы остаемся в Вологде, и начнутся военные действия, где мы сможем надежно укрыться в случае опасности?

— Я ездил недавно в один монастырь за городом, там великолепные стены и башни XVII века. Плохо только то, что он велик. Для обороны такого пространства потребуется полк, — сказал Нуланс.

— В таком случае, чем Вам не нравится резиденция архиепископа? Она в центре города, защищена высокой стеной, в случае опасности это может служить надежным укрытием. К тому же резиденция более компактна, чем монастырь, — сделал предложение итальянский посланник маркиз де ла Торетта.

— Мы должны поручить нашим военным миссиям проработать этот вопрос, — предложил Френсис, — в любом случае, стены XVII века вряд ли спасут от современных пушек, и по этому поводу надо очень хорошо подумать.

— До прихода союзников надо будет продержаться всего несколько дней, у большевиков не будет ни времени, ни сил на осаду этой крепости, — возразил Нуланс.

— Они просто взорвут нас вместе со стенами во имя торжества идеи всемирной революции, — сказал сербский посланник Сполайкович, — я категорически против осадного сидения. Мы поставим себя в положение non grata и ничего не добьемся.

— В любом случае, последнее слово за военными миссиями, не будем отбирать у них хлеб, тем более, что офицеры давно мечтают о настоящем деле.

Вологда жила тревожным ожиданием грядущих перемен. Одни надеялись на быстрый захват города союзными войсками, другие полагали, что интервенты будут разгромлены, как только появятся в устье Северной Двины. Все следили за восстанием в Ярославле. Вологда была объявлена на военном положении. Наиболее боеспособные латышские части ушли из города на подмогу красным в Ярославль. В городе остались вспомогательные, мало к какой войне пригодные отряды, коммунистические дружины и ячейки, сотрудники ЧК и Советской ревизии Кедрова. Но этого было достаточно, чтобы нагнать на вологодского обывателя страх.

9 июля все главы дипломатических учреждений получили из наркомата по иностранным делам за подписью наркома Чичерина телеграммы, в которых им предлагалось для обеспечения собственной безопасности переехать в Москву.

— Как Вы это находите? — возбужденно спросил коллег Френсис.

— По-моему, это провокация, — ответил Нуланс, — нам в Вологде ровным счетом ничего не угрожает.

— Предлагаю оставить телеграммы без ответа, — сказал итальянец Торетта.

— Отчего же, надо ответить в той форме, как большевики этого заслуживают, — предложил серб Сполайкович.

— Обращаю внимание на один факт, господа. Сюда собирается представитель наркомата иностранных дел Радек, — сообщил Линдлей, — именно он и будет выдворять нас из Вологды.

— Посмотрим, как это ему удастся!

— Вы что-нибудь знаете об этом Радеке?

— Это большой друг Локкарта и приятель английского журналиста Рэнсома.

— Рэнсом? Это который приезжал в первый день с Роббинсом? Он пробыл несколько часов и отбыл назад.

— Он самый.

— Господин Линдлей, среди англичан подозрительно много людей, заразившихся бациллой большевизма.

— Не более, чем в других союзных странах.

— Господа прекратите пикироваться, давайте обсудим нашу коллективную стратегию в переговорах с Радеком.

— Мы говорим от лица всех, решение принимаем коллегиально. В Москву не едем ни при каких условиях. Ссылаемся на убийство Мирбаха, которому не смогли обеспечить безопасность.