Тот, выждав секунду, произнес:

–Сто двадцать шесть лет.

–О‐о‐о!– восхитился Волгин.– Прекрасный компьютер. Вы, Эстом Оливерович, кажется, были им недовольны.

–Стоимость машины очень высока.

–Ах, точно, вылетело из головы.– Волгин посмотрел на Кондратьева.– Но посмотрите, какой великолепный результат.

–Прекрасный,– согласился Эстом (свой мазок он решил не давать).– А отчетность по Старцу у вас готова?

Это была минута триумфа Никольского. Гефсимания Алоизовна выкатила на тележке шестнадцать томов отчета, заранее подготовленного Челом и в беспорядке сшитого в плотные папки.

–Извольте ознакомиться.

–Ну, уж для этого есть назначенные люди. Я просто удовлетворил любопытство,– Волгин уже строил планы на затягивающуюся жизнь.

–Тут довольно прохладно. Пройдемте, товарищ президент, далее. У нас много интересных изобретений, есть что посмотреть.

–Я понял,– снисходительно улыбнулся президент, и все не поняли, что же он понял.

Но Кондратьев выдохнул и повеселел. Он начал давать пояснения про квантовые генераторы, компьютеры, рассказывать, где, во сколько раз мы обгоняем Империю Любви.

–Какую пользу отечеству приносит ваш компьютер?

–Если говорить правду?

–А вы можете говорить мне что-то еще?– с иронией отметил Волгин.

Кондратьев сконфузился.

–То, на что раньше ушло тысячи лет расчетов, Пи считает за секунды.

–Например?

–Мы нашли комбинацию молекул РНК для подавления бостонского вируса за десять секунд, а через шесть секунд запустили производство на молекулярном принтере. Печально, что за такое короткое время наш подвиг никто не заметил. Еще определили структуру и углы преломления новой оптической краски. Наша военная техника становится невидимой. Расчеты заняли всего восемь секунд, изготовление раствора – полчаса. Этого тоже никто не заметил. Вы даже не видите танки и самолеты, покрашенные нашей краской. Нас тоже не видят, как будто нас не существует.

–Ну, Петр Петрович, вы явно перегибаете палку,– в разговор вмешался Богли, желая подбодрить огорченного президента.– Во‐первых, ваш Пи, как-никак, съел сто миллиардов. Во‐вторых, вам в прошлом году вручали переходящее Красное Знамя.

–Потом-то вы его отобрали,– из-за широкой спины Кондратьева появилась Гефсимания Алоизовна.– Разве так поступают порядочные люди?

Эти события происходили еще до известного похода Богли и Гефсимании в концертный зал – до знакомства с Великопостным. Упреки Гефы касалась не столько Красного Знамени, сколько приглашения на ужин, которое Эстом отправил ей, а потом, сославшись на обстоятельства, отказался.

–Сто миллиардов для этого чуда – не деньги,– выждав паузу, добавила Гефа.

–А за что знамя отобрали?– насторожился Волгин.

–Знамя не отобрали, а взяли временно – чтобы наградить соседний коллектив. Они вернут,– пообещал Богли.

Президент неодобрительно посмотрел на вице-премьера по науке.

–Верните,– потребовала Гефа, имея в виду приглашение на ужин.

–Вы забыли про банкет на День ученых, который был проведен в Сколтехе…– снова попробовал защитить честь мундира Эстом.

–За это,– ответил Кондратьев,– благодарю от всего коллектива ученых. Тут грех жаловаться. Ученые, как многие, люди слабые… Еда их здорово мотивирует.

–Ну хорошо. Знамя так знамя! И ужин за мой, то есть государственный счет,– согласился президент, примирительно похлопывая академика по плечу.

Он казался очень довольным увиденным, а особенно – услышанным.

–Награда должна найти героев.

Последнюю фразу Волгина услышал Брынцалов. «Теперь старая лиса от меня не отвертится»,– подумал он, мечтая о дачном участке в Красной Лавре. Богли, смущенный расположением начальства к академику, вопрос о деньгах больше поднимать не стал. Он сменил тон:

–Товарищ президент, Петру Петровичу на днях исполнилось семьдесят лет. Вы подписали указ о его награждении пятым «Знаком Почета» по случаю юбилея.

Понижение заслуг Кондратьева было частью мелкой, но приятной мести со стороны Богли. Но тут удивился даже Волгин.

–Я не понимаю… У нас академик – кавалер пяти «Знаков Почета»? Сколько таких знаков полагается, чтобы стать полным кавалером всех «Знаков Почета»?– Волгин остался недоволен поступком подчиненного.– Позвольте наградить вас звездой Героя Социалистического Труда.

–У меня уже есть одна Звезда,– напомнил Кондратьев.– Но от второй я не откажусь. Она мне очень нравится. Жена будет рада: я ее ни разу не награждал, а она заслужила.

–Скажу по секрету: у нас все награды военные. Из гражданских – только Мать-героиня, Герой и Почет.

На этом делегация отбыла в Кремль, а коллектив Сколтеха вернулся к обязанностям. Кондратьев отправился в вычислительный зал, чтобы разобраться с непокорным Старцем. При появлении академика тот материализовался в голографической матрице, сидя на скамье, и поглаживал бороду.

–Видать, ты чем-то недоволен, пустозвонец?– поинтересовался Старец.

Петр Петрович ему не ответил, а сразу вызвал Челюскина.

–Всему есть предел, уважаемый Игорь Анатольевич. Вот, полюбуйтесь на ваше произведение. Обозвал меня пустозвонцем.

Игорь молчал: он стал свидетелем восстания роботов – бунта машин против своих создателей. Закусив губу, он смотрел в глаза Старцу. Тот высокомерно с вызовом посматривал на Игоря. Будь Аввакум материален, он бы стер всех в порошок. «Но еще будет время»,– про себя усмехнулся Аввакум.

–Вы временно отстранены от работы,– сказал Игорю Кондратьев.– Погуляйте пока в отпуске, я подумаю о вашей судьбе.

Челюскину показалось, что Старец удовлетворенно кивнул головой.

Брынцалов же ждал момента переговорить с Кондратьевым, когда Чел отошел, завхоз явился перед академиком.

–Петр Петрович! За труды-то земельный участок полагается, как думаете?..

–Соглашусь. Выделю. Скажи мне, как ты догадался про 126 лет?

–Ну а мозги на что. Пи давал президенту сроку куда меньше.– Брынцалов протянул результат анализа, академик взглянул на бумажку.

–Да-а-а, мозги у вас покруче, чем у компьютера. За такую услугу не только участок выделю, но и домик на нем построю!

Брынцалов от похвалы засиял, как электрическая лампочка.