– Господи, да когда они уже все переведутся, – вздохнула я и устало потерла лицо.

– Скоро, очень скоро, – протянул он и отключился.

– Нам велено освободить помещение.

– Слышал, – буркнул Стеша недовольно.

– Прости, – и виновато прильнула к его плечу.

– Да ладно, – махнул он рукой, – давай пожрем чтоли.

Я кинулась кормить обиженного друга и через час он заметно подобрел, но, как только мы прошли в прачечную, снова загрустил.

– Еще и в дыру эту лезть, – вздохнул и решил поступить как с пластырем: ловко спрыгнул и помог спуститься мне, – держись сзади.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что я так сказал, – огрызнулся Стеша, а я глупо хихикнула, заподозрив, что для того, чтобы я не слышала, как он клацает зубами.

Но очень скоро смешно быть перестало. Мы прошли большую часть пути в молчании, но Степан вдруг резко остановился, а я ткнулась в него носом и недовольно отпрянула.

– Ты чего? – проворчала и потыкала его в бок.

– Лиза, медленно и осторожно сделай шаг назад, – сказал он подозрительно спокойным и вкрадчивым голосом. Я мгновенно покрылась холодным потом, в точности выполнила приказ и замерла.

– Стеша? – позвала испуганно.

– Все хорошо, – сказал он ласково, притворяясь бодрым, но выглядел как каменная статуя, – сейчас ты неспешна развернешься и пойдешь обратно по нашим следам. Справишься?

– Да, – сказала я, но не сдвинулась с места и стиснула зубы, поняв, что происходит.

– Лиза, я чувствую, как ты сопишь мне в спину, – ровным голосом сказал Степа, не оборачиваясь.

– Я не уйду, – захныкала я.

– Еще как уйдешь.

– Нет, Стешенька, не прогоняй меня. Мне страшно, – призналась честно.

– Это ничего, это нормально. Ты, главное, вернись в дом, закройся в отцовом музее и сиди там, пока Арсений за тобой не придет. Это будет очень скоро, ты же слышала Князева.

– А ты как же?

– А я тут постою, сколько смогу.

– Стеша…

– Лиза, не трать мои силы, я начинаю раздражаться, – и едва слышно вздохнул, – ты что там, плачешь что ли?

– Нет, – соврала я и хлюпнула носом.

– У тебя все будет хорошо. Иди.

Я глубоко подышала, успокаивая нервы, взяла фонарик покрепче и осторожно присела, рассматривая ноги Степана.

«Шанс есть» – сказал внутренний голос, я развернулась и осторожно пошла по своим следам обратно в дом. Выбралась в прачечную, нашла деревянный брус подходящей длинны, Бог знает откуда там взявшийся, моток веревки, ножницы и полезла обратно.

– Лиза, твою мать, – прошипел Стеша, когда я снова приблизилась, – какого хрена ты вернулась?

– Стешенька, хороший мой, ну как я тебя тут оставлю? – захныкала я и привязала к брусу веревку потуже, аккуратно поставив его к земляной стенке.

– Что ты там возишься?

– Сейчас узнаешь, ты только не нервничай, ладно?

– Пошла вон отсюда, овца безмозглая, – прошипел Степан, а я нахмурилась.

– Не хами. Это не фугасная противопехотная, иначе мы с тобой на пару уже покоились бы с миром. Единственный возможный вариант, при котором мы еще живы – это наша отечественная МС-3, разгрузочная, – взяла ножницы и присела возле его ноги, приказав: – Замри, – и начала разрезать штанину чуть выше уровня протеза, – с ножкой нам ох как повезло, не придется вторую пилить. Боюсь, даже твоего запала не хватило бы на живую такое без движений пережить, – продолжила болтать, осторожно опуская нижнюю часть штанины, положила свой телефон фонариком вверх и ухватилась обеими руками за протез, – а теперь, Стешенька, тебе нужно его снять.

– Ты совсем что ли? – рыкнул Стеша. – Вали отсюда.

– Уже не могу, – порадовала я его, а он, видимо, опустил взгляд вниз.

– Твою мать, Лиза! – взвизгнул он. – Что за девка бестолковая!

– Ты там не дергайся, родной мой, – сказала спокойно, – я тут ножку держу. А ты давай, осторожненько снимай ее.

– А дальше мы что будем делать? – спросил ехидно. – Бежать? Далеко не убежишь, если ты не в курсе. Или ты меня спасаешь, а сама тут остаться хочешь?

– Ну, мой хороший, на столько моей благородности не хватит. Снимешь, там палочка слева от меня стоит. Поставишь в распорку.

– Ох, Лизка, ну ты и отбитая на всю голову. Одно неловкое движение и мы оба в кашу.

– Ну, что ж теперь. Зато не нужно будет каждый день смотреть на себя в зеркало. У тебя же ловкие пальчики, правда?

– Тебе понравилось бы.

– Не сомневаюсь. Давай, работай, пока я тут сознания не лишилась.

Стеша аккуратно начал снимать протез, уперевшись одной рукой в стену.

– Я убираю ногу. Давление должно быть постоянным.

– Понимаю. Давлю.

Степан вытащил культю из протеза, замер на секунду, затем заворочался за моей спиной. Нашел брус, вставил один концом в протез, вторым прочертил по потолку, осыпая мне на голову землю.

– Извини.

– Замарашкой быть не против, лишь бы быть, – пробубнила я философское.

– Готово. Можешь потихоньку отпускать.

– Стеша, спасибо, что остался со мной сегодня, – улыбнулась и осторожно начала убирать руки. Нога не сдвинулась ни на миллиметр, плотно войдя в землю. Медленно распрямилась, а Стеша прикрыл глаза. – Телефон придется оставить. Я положила его слишком близко.

– Согласен. Фонарь есть? – я кивнула и подняла его с земли вместе с веревкой.

– Я буду светить перед тобой и разматывать веревку. Не торопись, иначе я дернусь. Сделали шаг, остановились, я отмотала немного и так далее.

– Понял.

Я размотала веревки с запасом, аккуратно положив ее змейкой, посветила на землю, чтобы было видно мои уже утоптанные следы, Степа уперся руками в стену и прыгнул на шаг, но приземлился очень плавно.

– Ты сильный, – хмыкнула я и потрогала его бицепс, а он довольно хмыкнул в ответ, и мы осторожно двинулись вперед.

Через пол часа мы вывалились на пол прачечной, я прикрыла люк и подтянула веревку, пока она не натянулась.

– Рванем? – улыбнулась всеми зубами, а Стеша схватился за веревку и с силой дернул. Раздался взрыв, отозвавшись в полу, а мы наконец-то выдохнули.

– Арсений тебя убьет