– Воспитывает, – уважительно заявил Стеша, а Сеня скривился:

– Тебя или меня?

Я лихо улыбнулась и потрусила вниз мешать маме, застав ее разговаривающей по телефону.

– У меня Лиза, не удобно сейчас разговаривать, – сказала она смущенно, – да, хорошо. Пока.

И тут же повесила трубку, а я нахмурилась:

– Кто это был?

– Федор, – поморщилась она, – ты очень вовремя, я уже не знала, как отделаться.

– И часто он тебе звонит?

– Раз в неделю стабильно, как папы не стало.

– Все пять лет? – вытаращила я глаза, а она пожала плечами.

– Говорит, что чувствует себя виноватым.

– С какой стати?

– Что не смог отговорить отца от той командировки.

– Рассказывай, – еще сильнее нахмурилась и села за стол.

– Да особенно нечего. Он мне рассказал сразу после похорон, что они сильно повздорили из-за этой командировки. Федор сомневался на счет того, что стоит там базироваться, местность бесперспективная, но Сема настаивал и ему пришлось отдать распоряжение, чтобы окончательно не испортить отношения.

– То есть, если бы они не были друзьями, отец бы туда не вылетел?

– Выходит, что так, – грустно улыбнулась мама, – зови своих мужчин, все готово.

Я поднялась с задумчивым видом и застала их обоих на моей кровати, снова шушукающимися. Недолго думая, легла посередине, прижавшись к своему мужчине, и пересказала разговор с мамой, понижая голос.

– Может, ему кто-то наводку дал? – предположил Степа. – Довольно частая история. А связи у него будь здоров.

– Только была ли она настоящей, – нахмурился Сеня, – и как там оказался еще и второй отряд в таком паскудном составе?

– Надеюсь, завтра что-то проясним, – вздохнула тяжело и поднялась, – пойдемте ужинать.

По информации от Князева, Замарин постоянно проживал на своей даче в Старцево, три года назад выйдя на пенсию. Крепкий двухэтажный дом за низким забором, качели во дворе и собака, больше похожая на лисицу, отчаянно вилявшая хвостом при нашем появлении. Все это никак не вязалось с образом злодея, который успел сложиться в голове. Мы недоуменно переглянулись, Стеша пожал плечами и пошел вокруг дома, а мы с Сеней зашли открытой калиткой и позвонили в дверь.

– Лизонька! – пропел Замарин басом, едва открыв дверь, и стал похож на добродушного моржа. – Какая красавица выросла, загляденье. Как жаль, жена в город уехала внуков нянчить, вот бы она порадовалась, – и отступил назад, – да вы проходите, что встали в дверях. А этот молодец, кажется, Арсений, если мне память не изменяет.

– Не изменяет, – кивнул тот и протянул руку, а Замарин крепко пожал ее.

– Пойдемте, я вас чаем на веранде напою, – и добавил гордо: – Из самовара.

Мы снова переглянулись и слегка нахмурились. Было впечатление, что нас умело водят за нос.

– Лев Петрович, – начала я, а он нахмурился:

– Лиза, ты у меня столько усов повыдергала, что просто стыдно должно быть так обращаться.

– Я, признаться, не помню даже, – засмеялась я, – мама только вчера вспоминала, фотографии пересматривали.

– У меня тоже много осталось, – улыбнулся он, – жаль, что не общаемся, как прежде, – сам подвел он к интересующей меня теме, а я задумалась: специально или просто к слову пришлось?

– И это вспоминалось, – кивнула я, – мама так и не смогла вспомнить, в чем причина…

– Получается, что во мне, – хмыкнул он, а я подняла бровь, – не думаю, что стоит тебе рассказывать такие вещи.

– Я уже большая девочка, – пожала я плечами, – и, признаться, крайне любопытная.

– Ну, в этом смысле ничего не изменилось, – засмеялся добродушно, но тут же посерьезнел, – боюсь, это будет выглядеть как сплетни. Я скажу, но попрошу, не говори матери, ни к чему это сейчас.

– Хорошо, – нахмурилась и серьезно кивнула.

– Как ты, должно быть, знаешь, мы довольно тесно общались семьями. Мы с Аллой, твои родители и Быстровы, Федор и Марина. С мужчинами часто пересекались по службе и бывали в таких местах, что вспоминать не хочется, но по возвращению домой никогда особенно не общались. Пока, однажды, твой отец не предложил встретиться всем вместе, с женами, порадовать их компанией. Потом я понял почему: Людмила такая общительная, она явно скучала дома в отсутствие Семена, – засмеялся и покачал головой. – Мы же как уедем, они, считай, взаперти сидят: ни с кем видеться не хочется, пока мужья через ад проходят. Потом это стало некой традицией, мы стали видеться все чаще, в том числе в этом доме. Все было прекрасно, пока однажды я не обратил внимания на один крайне неприятный факт и больше не смог выкинуть его из головы, – он замолчал, а я терпеливо ждала, не решаясь вставить слово, – в общем, мне показалось, что Быстров не совсем по-дружески смотрит на твою мать, – и посмотрел на меня, проверяя реакцию, я осталась невозмутимой, а он крякнул: – ты копия отца.

– Вы перестали общаться с моими родителями, потому что Быстров недружелюбно смотрит на мою маму? – уточнила аккуратно, а он поморщился.

– Не недружелюбно, а… – он долго подбирал слово, – с вожделением, – Сеня хмыкнул, но комментировать не стал. – Знаете, это показалось мне крайне неприятным.

– Вы говорили об этом отцу?

– Господи, нет, конечно. Какое я имею право вмешиваться? К тому же, они с Федором были тесно связаны по службе, а это еще и опасно. Как идти на территорию к врагу с человеком, которому не доверяешь?

– Разумно, но почему Вы перестали общаться? Ну посмотрел, такое бывает. Не хочу показаться заносчивой, но красоту я унаследовала от матери.

– Это правда, – улыбнулся он, – красоту от матери, а выдержку от отца. Слышал, ты наконец-то взяла управление завода в свои руки. Он бы тобой гордился.

– Вы не ответили, – хитро прищурилась я, сообразив, как ловко он перескочил на другую тему, которая занимала меня не меньше.

– Каюсь, неловко говорить об этом, но раз уж начал… В общем, я стал замечать это постоянно. Как только твой отец отворачивается, Федор начинает прямо-таки пожирать взглядом Людмилу. При том, что его собственная жена сидит