и на что они сгодятся? Я понимаю, если б хоть сетка была, как в новых моделях, мало ли для чего, а стекляшка с покрытием кому нужна? Да там диаметр такой, что даже в хозяйство не приладишь. И не было никого в цеху уже, мы с Михалычем последние уходили, я пока документы все оформил, а он ждал, чтобы цех закрыть. Семен Викторович очень расстроился.

– Расстроился? – подняла я бровь.

– Конечно, для важного заказчика делали специально, для армии нашей.

– А что за заказчик?

– Вот этого не скажу, не знаю. Он только сказал, что своим ребятам кто-то подгадил. Неприятно ему стало.

– А со сборки на тест день-в-день пришло?

– На следующий, зашивались мы тогда, насадки эти внепланово пошли.

– Что ж, спасибо, Максим Игоревич, прояснили многое.

– Вам спасибо! Меня женя на руках носит, – хихикнул он, – пироги каждый день печет, уже спецовку утром с замиранием сердца одеваю, а ну как не застегнется.

Я улыбнулась, пожала ему руку по-мужски и пошла на выход, громко попрощавшись со всеми. Заскочила в отдел кадров, потом в кабинет, подписать несколько документов, и через пол часа мы уже поехали в дом. По пути я быстро пересказала разговор.

– Выходит, бракованная партия действительно была и сплыла.

– Я вот думаю, не заметить бракованное стекло в сборочном? – задумалась, представляя ситуацию. – Ну ладно, если бы на паре штук из партии были царапины, но вся полностью?

– Думаешь, испортили специально? Тогда получается, что в ловушку его заманивали еще отсюда. Не слишком ли крутая партия?

– С размахом, – вынуждена была согласиться. – Кто-то портит и крадет партию, а потом терпеливо ждет следующей его командировки, чтобы отправиться следом и разыграть там настоящий спектакль, задействовав людей из второго отряда и Кузнецова.

– Не увлекайся, – осадил он меня, – это все вилами по воде. Доказана только связь Кузнецова с Виталием и Виталия с убитым на складе парнем из отряда, который работал, скорее всего, на Калинина, потому что Кузнецов к тому моменту уже сыграл в ящик.

– Он мог об этом и не знать, – упрямилась я.

– И выполнять указания от какого-то левого чувака? Не думаю.

– На сколько Кузнецов умен?

– Туп, как пробка. Но хитрожопый.

– То есть, он мог придумать все эти махинации?

– Вполне. Но за тобой следят. И если это не связано с текущими делами, то связано с прошедшими.

– Или с будущими, – пожала я плечами.

– А что-то намечается?

– Нет, но мы можем об этом и не знать.

– Гадание на кофейной гуще, – разозлился он, – нужны факты.

Я загрустила, но была полностью с ним солидарна и до дома мы доехали в молчаливых раздумьях.

– Пожрать принесли? – с порога спросил Стеша, а я глухо простонала.

– Прости, брат, сейчас смотаюсь.

– Не надо, – пробурчала я, – поехали к маме. Тут все равно оставаться нельзя. Зайдем лесом.

Сеня передернул плечами, но кивнул утвердительно, мы так же выехали через гараж, не выходя на улицу, и через пол часа были у люка.

– Я туда не полезу, – заявил Стеша, стоя на краю, – я лучше на брюхе через лес проползу, – я ухмыльнулась и спрыгнула в объятия Сени. – Черт, – буркнул и полез следом.

– Фонарик остался на том краю, – сказал Сеня в досаде и пошел на ощупь, а я ласково погладила его по спине и включила фонарик на телефоне. Он вздохнул, Стеша заржал и все пошли веселее.

Мама посмотрела на нас и нахмурилась, как только мы появились на кухне. А я порадовалась, что за столом разговоров о делах мы не ведем и принялась уплетать обед. Стеша со стресса и голодухи старался больше всех, Сеня от него не отставал, мама оттаяла, но как только с обедом было покончено, уперла руки в бока и посмотрела хмуро на каждого по очереди.

– За Лизой следили, – отчитался Сеня, – соблюдаем осторожность, пока не выясним, с какой стати, – а потом придвинулся поближе и что-то зашептал ей на ухо, от чего мама расплылась в улыбке, резво поднялась, а вернулась с альбомом моих детских фотографий.

– Арсений! – сказала грозно, – даже не думай, – и выхватила альбом.

– Я их посмотрю, – заявил он, сверкая глазами и нагло улыбаясь и начал медленно подниматься. Я сосредоточила на нем все свое внимание и была предана: мама вырвала у меня альбом и тут же открыла на первой странице, где мне было пара месяцев. Стеша перегнулся через стол и закатился смехом, а Сеня отвесил ему подзатыльник и подпер голову ладонями, глядя с умилением.

– Развлекайтесь, – фыркнула я и демонстративно удалилась с кухни.

Завалилась на кровать с ноутбуком, подмяв под бок кита, и принялась изучать информацию о поставщике Виталия, которую скинул Князев. Фирма была совсем небольшой, со смешным годовым оборотом, и принадлежала бывшей жене Быстрова, с которой, если мне не изменяет память, он развелся незадолго до гибели отца. Мысленно хотелось сказать «исчезновения», но я запретила себе так думать. Разочарование может слишком больно ударить, второй раз пережить его смерть я вряд ли сумею.

Пока я размышляла над поставщиком, пришло еще письмо с информацией по второму отряду и их командиру. Я уставилась на фотографию Замарина Льва Петровича: лицо казалось смутно знакомым и снова не услышала, как зашел Арсений.

– Лиза, ты действительно пересидела на коленях у кучи мужиков, – фыркнул он, – такое ощущение, что они приходили в ваш дом специально для этого.

– И это только те, которых сфотографировали, – сказала в задумчивости, – Сень, принеси альбом, пожалуйста.

– Решила вспомнить бурную молодость? – крякнул он. – Поосторожнее, я жутко ревнивый, – и вернулся через пару минут с альбомом.

Я быстро пролистала его и остановилась на одной фотографии, над которой всегда потешался отец: я сижу на коленях у Быстрова, зареванная, и тяну руки к другому мужчине, сидящему в профиль.

– Никого не напоминает? – и ткнула пальцем во второго, Сеня наклонился к альбому и тут же выпрямился.

– Черт, да это же Замарин.

– И я хочу с ним встретиться.

– С ума сошла? Слишком опасно.

– Подстрахуете, – пожала я плечами, – к тому же, не убьет же он меня в своем