ни трансмутация, ни богатство его не интересуют?

– Зрелищем.

– Прости?

– Он оценивал избранниц больше по их подвигам, нежели по количеству принесенной ими добычи. По его собственному признанию, испытания, которые он придумывает, совершаются не для его обогащения, а для его развлечения.

Клеант молча кивнул. Как и я, он начал понимать очевидное: нельзя принимать в Народную Фронду существо, упивающееся чужой болью. Вопрос о замужестве отпал. Сейчас как никогда важно найти «El Corazón», чтобы помешать ему попасть в руки Короля Тьмы. Вот единственная цель нашего присутствия на цитадели.

* * *

Седьмой день на борту «Ураноса» и седьмой день блужданий по его нескончаемым кулуарам. Франсуаза продолжала вести в своей спальне жизнь овоща, Прюданс слишком пуглива, чтобы сопровождать меня в моих экспедициях, а Поппи слишком занята преследованием Зашари и надеждой поймать его улыбку.

Ну и в чем смысл свободных перемещений, если в них мало проку? Все двери, за которые я заглядывала, вели в пустые комнаты или кладовки с зерном. Под каждой верхней палубой располагалась нижняя, серой монотонностью убегавшая на десятки метров вперед. Каждый встречный взгляд непременно избегал моего.

Чем больше я погружалась в меандры[122] «Ураноса», тем больше убеждалась: именно в донжоне прятал свои сокровища Бледный Фебюс, словно ревнивый дракон в сторожевой башне. Разгуливая по плавучей цитадели, взобравшись на высокие каблуки изящных туфель, я только зря мучила ноги – пытка, на которую обрекла себя, надеясь соблазнить капитана при случайной встрече. Пересечься с ним у меня до сих пор не вышло, значит, остается единственно возможный способ найти «El Corazón» – получить приглашение в донжон. А для этого необходимо одержать победу в следующем испытании. Необходимо удивить его своим следующим подвигом. Необходимо…

– Никак мы заблудились, мадемуазель де Гастефриш?

Заблудилась, да, в своих мыслях – до такой степени, что не увидела фигуры, возникшей передо мной из ниоткуда на очередном повороте кулуара.

– Лорд Рейндаст! – ахнула я.

Стерлинг был без своего бархатного антрацитового жюстокора, благодаря которому обычно скользкой змей сливался с темнотой ночи. Он стоял в простой майке из белого хлопка – одежде, далекой от аристократичности, скорее характерной для простолюдинов, докеров или рабочих рынка. Вероятно, ее он носил еще смертным, работая грузчиком декораций в театрах Лондона. Тяжелый физический труд не прошел даром для вампира: крепкие руки были в сплошных мышцах, о существовании которых я не подозревала, поскольку обычно их скрывали просторные блузы. Я бы сравнила лорда с рельефным мрамором античных статуй, расставленных в садах Версаля, только более темного цвета. Кожа Стерлинга отливала холодным янтарем, воскрешавшим в памяти картины рек, далеких от английских земель. Каких? Я и сама не ведала.

Вампир, кажется, заметил мое замешательство.

– Прошу прощения, только проснулся, не успел переодеться после гроба, – лениво пожал мускулистыми плечами лорд. – Я не рассчитывал на светскую встречу.

Медленно перекатывая губами привычную зубочистку, Стерлинг откровенно разглядывал мое роскошное платье из синего шелка. Его взгляд остановился на декольте, расстегнутом так, как тому учила эта провокаторша-злодейка Поппи.

– Наша встреча далека от светской, – поправила я его, поспешно прикрываясь кружевной шалью, дополнявшей мой наряд. – Я тоже не ожидала, что столкнусь с тобой. Кровопийцы теперь и средь бела дня разгуливают?

– Принимая во внимание наше положение бессмертных, Гюннар любезно разместил свиту графини Кентерберийской в недрах «Ураноса», на нижней палубе, под уровнем моря, куда не доходит дневной свет. Но мой инстинкт «жаворонка» меня еще никогда не подводил: если я проснулся, значит, солнце уже село.

Солнце село? То есть я бродила по цитадели так долго и забрела так далеко, что забыла о времени… но не стоит демонстрировать свою растерянность.

– Я так сказала в надежде, что ты уйдешь. Конечно, я в курсе, что наступила ночь. Просто хотелось увидеть, как твоя лживая физиономия сморщится от ужаса, поняв, что ты выполз из своей дыры в неурочный час.

Стерлинг выплюнул зубочистку. Его губы возмущенно скривились, приоткрыв кончики клыков.

– Ты меня называешь лжецом? – вспылил он. – Не я ли предупреждал тебя и советовал не соваться на корыто Бледного Фебюса?

– Ты скрыл от меня, что это существо призрачное и жестокое, беспощаднее самого Короля Тьмы.

– Ты несправедлива. Я пытался предостеречь тебя.

– Глупыми цитатами из серии: «мужчина, женившись, похож на декабрь?» Но даже еще не вступив в брак, Бледный Фебюс хуже декабря, он просто ходячий ледник. Ты это знал. Так же как знал, что он развернет смертельную борьбу среди избранниц. Как тебе удалось заполучить сведения, которыми не владеет даже сам Король Тьмы? Но уже неважно. Главное, что ты не рассказал, или я пропустила одну из твоих тонких метафор?

– То была государственная тайна, – с горечью защищался лорд. – У меня не было полномочий передавать чужеземке данные, добытые нашими секретными службами.

Я не смогла удержаться от язвительной насмешки:

– Послушать тебя, так сказать, панка без бога, без хозяина в голове[123], можно подумать, что слушаешь какого-нибудь бумагомарателя безвестного министерства.

– С меня хватит! Какой смысл разговаривать с тобой, если ты отказываешься меня слушать? Все равно своего мнения ты не изменишь. Упряма как ослица.

Я ткнула указательный палец в грудь вампира, почувствовав его холодную, как мрамор, кожу.

– Нет, это ты упрям как осел! Такой самоуверенный, знает, что у меня в голове. Только ты ничегошеньки не знаешь, Стерлинг Рейндаст. И когда я одержу победу в последнем туре, ты окажешься на морском дне со своей графиней и сбирами. Акулы продегустируют английское блюдо – и я им заранее сочувствую.

Стерлинг испустил дикий рык. Быстрее молнии рука вампира выстрелила к моему лицу, я видела, как его ногти удлинились в когти. Но вместо того, чтобы остановиться на моей щеке, ладонь юноши ударилась об стену позади меня. Серьги, которые Поппи подобрала в цвет моего платья – два каплевидных сапфира, – звякнули на моей шее.

Живой мертвец прижал меня к стене, ледяной торс навалился на мою пульсирующую грудь. Его глаза, подведенные черным карандашом, превратились в две белые сферы: суженные зрачки напоминали булавочные головки. В нескольких сантиметрах от моего виска мелькнул длинный шрам на мускулистом плече: рубцы вампиров заживали со сверхъестественной быстротой, но рана, которую я нанесла ему в Фор-Руаяле, оставила глубокий след.

– Одним ударом когтя я мог бы поступить с тобой так же и навсегда изуродовать твое прекрасное личико, – глухо прорычал он.

– И тогда Бледный Фебюс избавился бы от тебя намного быстрее, – возразила я, стойко выдержав его демонический взгляд. – Вспомни: любая агрессия против избранниц наказуема смертью.

Несколько секунд мы стояли, не двигаясь. Под ногами угадывалась морская