Доме Единорога напряжение было настолько сильным и тяжелым, что его можно было разрезать ножом — и в его тусклых, увешанных гобеленами залах не было недостатка в ножах, которые держали наготове. Король больше не ожидал увидеть наступление ночи, и его отнесли на трон слуги, где он сидел с мрачной решимостью на лице и короной, соскользнувшей на лоб. Волшебник Илгрист стоял на страже над ним как высокая, вездесущая тень. Его собственная мрачная черная мантия была прикрыта официальной накидкой с малиновыми единорогами. Он не позволял никому, кроме себя, поправлять корону или приближаться. Для его бдительности была веская причина. Все пять баронов, как стервятники, кружащие над местом смерти, в этот день рыскали по дворцу. Илгрист попросил самого старшего и законопослушного из них, огромного и бородатого воина, которого люди называли Медведем, привести своих семерых лучших воинов, чтобы поддержать охрану трона, и барон Белундрар так и сделал. Сейчас он стоял, хмуро оглядываясь на три двери тронного зала. Его волосатые руки сжимали рукояти множества кинжалов на поясе. Он наблюдал за своими людьми, которые с каменными лицами, нос к носу, смотрели на гораздо более многочисленные войска барона Хотала, которые, как и их хозяин, пришли ко двору в этот день в полных доспехах, изрядно ощетинившись клинками в ножнах. В самом центре, где они стояли плотнее всего, скрывался их хозяин в броне. Некоторые галадорнцы говорили, что он никогда не снимал ее, кроме как для того чтобы надеть новые, более крупные части.

Другие бойцы тоже были здесь, хотя и без доспехов, и выглядели так же настороженно и неуютно среди готовых к бою воинов, как крабы без панцирей. Некоторые из них были одеты в пурпурные туники барона Маэтора, учтивого и вечно улыбающегося мастера тысячи интриг и еще большего количества галадорнских спален. «Пурпурные отравители», как называли их некоторые жители королевства, и не без причины. Другие слуги — некоторые из которых подозрительно походили на видавших виды из других земель, а вовсе не на галадорнанцев — носили алый цвет барона Фельдрина, беспокойного обманщика, который, казалось, выращивал золотые монеты на кончиках пальцев каждый раз, когда он протягивал руки, чтобы взять что-то... а руки он вытягивал часто. Последними среди этого братства готовой смерти прогуливались надменные маги и быстрые клинки барона, которого некоторые придворные считали самой опасной угрозой свободе всех галадорнцев: Толона, будущего мага и покрытого шрамами опытного фехтовальщика. Он называл себя «лордом», а не бароном, и почти десять лет игнорировал указы и распоряжения Трона Единорога. Некоторые говорили, что Арлаваунта была вызвана из своего логова и напала на короля благодаря его заклинаниям — потому что Баримгрим ехал с армией вооруженных рыцарей, чтобы потребовать от Толона новой присяги и выплаты большого долга по налогам, когда произошло нападение дракона.

— Стая стервятников, — пробормотал король, наблюдая, как лакеи в ливреях вплывают в тронный зал. — Никого из этих людей я бы не выбрал присутствовать при моем последнем вздохе.

Придворный маг Илгрист тонко улыбнулся и ответил:

— Ваше величество, безусловно, имеет на это право. Он сделал небольшой знак рукой одному из стражников трона, которые в этот день охраняли балконы, чтобы убедиться, что ни один баронский арбалетчик просто случайно не поднялся по задней лестнице, чтобы лучше видеть происходящее. Офицер кивнул и послал трех охранников вниз по лестнице, один из которых нес рог, а двое других шли медленной, размеренной поступью. Между ними во всем великолепии развевалось знамя Кровавого Единорога. На нем был изображен скачущий малиновый “рогатый конь”, запечатленный силуэтом на фоне полной луны, на сверкающем золотом поле. Когда знамя было положено у ног короля, стражник с рогом протрубил одну высокую, звонкую ноту, чтобы показать, что сейчас проходит открытый суд — и король будет принимать общественные делегации и просьбы от всех подданных, независимо от происхождения. В этот день в зале было несколько простолюдинов — людей, которые всегда присматривали за королем, или которые не пропустили бы сегодняшнюю ожидаемую опасность и волнение, независимо от того, какая судьба может им грозить. Однако никто из них не осмелился пробиться сквозь толпу баронских людей. Трон стоял перед полукольцом вояк, которые сурово смотрели во все стороны, все время поглаживая рукояти наполовину обнаженных кинжалов. Если бы у него хватило сил, король Баримгрим встал бы и насмешливо прошелся, представляя их всех друг другу. Как бы то ни было, он просто сидел и ждал, кто из пяти кружащих стервятников был самым смелым. Война начнется независимо от того, что будет решено здесь сегодня... но он мог оказать Галадорне последнюю услугу и оставить ее трон настолько прочным, насколько это возможно, чтобы кровопролитие, если боги улыбнутся, было ничтожным. Медведь встанет рядом с ним, если понадобится. Е подарок, но лучший из плохой партии. Он верил в законы и поступал правильно... Но насколько это было основано на его твердой вере в то, что, будучи старшим бароном среди пяти и главой старейшего и крупнейшего благородного дома, правильным было видеть Белундрара на троне? Трудно сказать, что было самой опасной угрозой: бесконтрольные маги Толона, шпионы и яды Маэтора или грубые клинки Хотала, которых хватит, чтобы срезать все. И на какую неожиданную выходку потратил золото Фельдрин... или он поддерживал кого-то другого? Или с ним имели дело лорды Лаоткунда или другие алчные иностранные державы?

А вот и началось. Из толпы напряженно ожидающих воинов к Баримгриму вышел молодой чернобородый мужчина в зелено-серебряной одежде Хотала — один из немногих, кто в этот день не явился ко двору в полном боевом облачении. Посланник низко склонился перед троном и сказал:

— Ваше милостивейшее величество, вся Галадорна скорбит о вашем состоянии. Милорд Хотал глубоко опечален судьбой царственного Баримгрима, но также скорбит о будущем прекрасной Галадорны, если Трон Единорога опустеет, и за него придется сражаться в это время. Или, что еще хуже, на него сядет тот, чья злоба или грубое невежество приведут королевство к гибели.

— Вы достаточно ясно выражаете свои опасения, сэр, —  сказал тогда король, и его сухой тон вызвал смешки по всей комнате. — Я надеюсь, вы также принесли решения?

Покрасневший посланник резко ответил:

— Ваше величество, это так. Я говорю от имени Хотала, барона Галадорны, который просит разрешения принять корону в это время, мирно, — его голос повысился, чтобы перекрыть насмешки и споры многих в зале, — и с справедливым уважением к правам и желаниям других. Мой господин просит