— Он хочет уходить и взял с собой Кэрри заложницей.

Вертолет наконец сел, и шум мотора затих. Под гул прибоя я передала ему инструкции Тоньо. Он спокойно выслушал мой монолог, возразив лишь однажды.

— Не злите его, — сказала я. — Он уже порезал ее.

У него тоже были дети. Он кивнул и спросил:

— Куда он направляется?

— Не знаю, — сказала я. — Ему надо добыть лодку. Он выходит из кухни, потому что оттуда ближе до пляжа.

— Скажите ему, что его инструкции будут выполнены, — сказал он. — Пусть лишь даст нам немного времени, чтобы передать приказ.

Я вернулась в дом к Тоньо.

— Все в порядке? — спросил он.

— Он отдает приказ, — сказала я.

Он внимательно посмотрел на меня. Я была рада, что выполнила его инструкции в точности. Его черные глаза моментально распознали бы любой обман.

— Как ты делаешь это? Скажи, о чем я думаю? — спросила я.

— Я только частично в этой скорлупе, а частично — снаружи. Я двигаюсь быстрее, чем вы, и поэтому могу различать… картинки.

Он посмотрел на часы — время подошло.

— Если они будут играть честно, — сказал он. — С ней будет все в порядке.

Это как-то не успокаивало. У них было слишком мало причин играть с ним честно.

Дальнейшее я помню смутно. Кровь в моих жилах как-будто превратилась в жидкий свинец — каждое биение сердца больно отдавалось в затылке и висках.

Он провел Кэрри через кухню, затем через маленькую веранду, отпер дверь, открыл ее и подтолкнул девочку вперед. Он стоял к ней так близко, что снайпер не смог бы попасть в него, не задев заложницу.

Полиции не было видно. Сквозь открытую дверь я видела лишь лежащие на земле кабели, беспорядочно разбросанные на площадке перед домом автомобили и грузовики, а дальше — рваные клочья тумана. Медленно, толкая Кэрри перед собой, он продвигался вперед.

Вдруг он поднял руки и вцепился в нее.

Они остановились. Я изо всех сил всматривалась в темноту, но кроме двух силуэтов ничего не могла разобрать. Мне показалось, что более высокий силуэт закачался и оперся на более низкий.

Я решила, что доктор Сингх возобновил свои атаки, вызывая дух Тоньо в комнате дешевого отеля. Это могло означать, что Джоэл придет в себя, стоя посреди этого странного пейзажа радом с Кэрри. Он даже не будет подозревать о своей вооруженной аудитории…

— Джоэл! — закричала я. — Стой, где стоишь!

Отчасти я считаю себя ответственной за то, что случилось потом. Услышав мой крик, он повернулся и освободил плечо Кэрри, а она не замедлила воспользоваться этим шансом: освободив второе плечо, она упала на песок и откатилась в темноту.

В ту же секунду послышались крики, зажглись прожекторы. Джоэл оказался освещенным, как актер на сцене. Я думаю, он даже не понимал, что в его руке зажат нож. Он неловко повернулся и спокойно пошел к Кэрри, и это решило его судьбу. Раздался треск выстрела, затем еще несколько — снайперы защищали Кэрри.

Я никогда не забуду эти бесконечные мгновения: Джоэл, качающийся в ярком свете прожекторов, кричащая Кэрри, шум автомобильного генератора.

Наконец он упал, мягко, почти невесомо. Он лежал на песке, но был еще жив. Я подбежала к нему. Один из полицейских попытался остановить меня, но Рассел что-то сказал ему, и меня пропустили.

Рядом с Джоэлом уже находился местный доктор, он расстегивал на нем плащ и рубашку. Я с ужасом смотрела на льющуюся на песок кровь. Прибежали два человека с носилками. Доктор что-то сказал им, и они медленно пошли обратно. Я поняла, что Джоэл умирал.

Я села на песок рядом с ним и коснулась его руки. Глаза Джоэла были открыты. Я назвала его имя, но он не ответил, и поэтому я молча продолжала сидеть рядом с ним. Песок был мокрый, твердый и холодный.

В такие моменты с людьми происходят странные вещи. Я вспомнила всю жизнь, как будто умирал не он, а я. Я вспомнила то лето, когда он выращивал кроликов на заднем дворе, как мы ходили в кино. Я видела, как он покупает воздушную кукурузу в лавке неподалеку от нашего дома… Я даже припомнила его последние, беспокойные годы в Нью-Йорке: его сидение в пустых ночных кафе, походы в музеи. Это был симпатичный молодой человек, ищущий свое место в жизни с помощью книг, искусства, наркотиков… В то же самое время другой заброшенный мальчишка искал свой путь в мир, который вышвырнул его из себя.

Вдруг по его телу прошла дрожь, и его глаза ожили. Некая сильная воля вошла в него, и он попытался приподняться. Мне показалось, что Тоньо присоединил-таки свои силы к силам Джоэла.

— Нет, — сказала я, и он снова опустился на песок. Губы его кривились в злобной усмешке, которая не принадлежала Джоэлу. Но это был конец. Их обоих не стало. Раненое тело больше не способно было выносить их борьбу.

Я продолжала сидеть в свете прожекторов, но уже чувствовала, что вокруг меня множество людей. Неожиданно я стала различать звуки. Меня о чем-то спрашивали репортеры, люди Рассела пытались оградить меня от них. Я чувствовала, что окружена камерами и микрофонами, но лишь нагнулась ближе к телу Джоэла, чтобы защитить его.

Затем рядом оказался Тэд. Он нагнулся, взял меня за руку и резко поднял:

— Здесь не место для тебя, Нор.

Чувствуя головокружение, я огляделась, чтобы в последний раз взглянуть на Джоэла, но на него уже набросили покрывало.

— Уберите эту камеру, а не то я разобью ее, — кричал Тэд.

— С вашей дочерью все в порядке, миссис Бенсон, — сказал Рассел. — Только сильно напугана.

Я услышала всхлипывания и поняла, что это была Кэрри. Голос ее казался слабым, испуганным и как-то странно далеким.

Рана на шее у Кэрри оказалась пустяковой — страшной на вид, но глубокой лишь настолько, чтобы вышло немного крови. Тэд обработал и перевязал ее. Он даже стал сентиментальным, сравнительно, конечно. Во всяком случае, он позволил детям болтать без умолку и даже разрешил Кэрри выпустить Барона, хотя не переносил собачьего лая.

Барон, однако, истратил на лай уже все свои последние силы. Тявкнув несколько раз, отметив тем самым радость воссоединения с семьей, он в истощении улегся возле ног Кэрри и не обращал внимания на доносившиеся с