Его появление почувствовала сразу. Сердце замерло, а тело напряглось каждой мышцей. Но я не даже голову не подняла, чтобы посмотреть на него.

– Убирайся отсюда.

– Ника разбилась. Фролов дозвониться до тебя не может, – слова звучат разорвавшейся бомбой. Я вдыхаю, а выдохнуть не могу. Поднимаю глаза на Лаврова в немом вопросе. Он понимает, о чем я хочу спросить и не могу. – Жива, но в больнице. Больше ничего не знаю. Поедешь?

– Да. Конечно, – я подрываюсь со стула, но тут же останавливаюсь, вцепившись в столешницу. Меня покачнуло. Голова пошла кругом, видимо, от резкого движения после нервного напряжения, стресса и долго сидения в одной позе.

– Я жду внизу.

– Я сама доеду.

– В таком состоянии?

– Тебе какое дело до моего состояния?! – прохожу мимо него в спальню. Достаю из шкафа джинсы и кофту, быстро натягиваю на себя.

– Никакого. Если хочешь разбиться, как и твоя подруга, то не смею задерживать, – раздается мне в ответ из зала и удаляющиеся шаги. Быстро хватаю сумку. Набрасываю куртку, ботинки и сбегаю вниз по лестнице, по пути пару раз спотыкаясь. Голова все еще кружится. Выхожу из подъезда, роюсь в сумочке. Нахожу ключи от машины. Они все перекрутились между собой и брелоками, не могу разобрать. Пытаюсь дрожащими руками найти нужный ключ. Лавров неожиданно выхватывает из рук всю связку. Оказывается, он стоял рядом с дверью, курил.

– Не глупи. Поехали, – бросает мне и направляется к своей машине. Молча иду за ним. Садимся в машину. Он возвращает ключи. Никто из нас не произносит ни слова. Между нами словно разверзлась пропасть, которая все ширится и углубляется с каждой минутой этой невыносимой тишины.

В больницу тоже входим молча. Фролов сидит у стены на больничной скамейке, Игорь нервно меряет шагами коридор.

– Что с ней? – обращаюсь к Волкову.

– Ничего еще не сказали, ждем врача. Вы тут каким ветром?

– Фролов позвонил. Просил отвезти, но я далеко был, – Денис ответил и указал кивком в сторону Дмитрия.

– Ясно, – Игорь нервно потер переносицу.

Мы все вместе ждем врача. Стрелки часов так медленно отмеряют минуты, что возникает чувство, словно прошло уже больше двух часов. Но на самом деле – всего минут двадцать. Лавров стоит у стены, даже не смотрит в мою сторону. А я стараюсь не смотреть на него. Спустя полчаса, наконец, появляется врач.

– Родственники Фроловой Вероники Алексеевны?

– Да. Что с ней? – первым реагирует Волков.

– Успокойтесь. Ничего страшного. Закрытый перелом левой руки, небольшое сотрясение головного мозга, незначительные ушибы и царапины. Можно сказать, повезло. Она уже рвется домой. Но я рекомендую остаться в больнице хотя бы на сутки, а лучше на двое, понаблюдаться. Сегодня никаких визитов. Приходите завтра в приемные часы. Расписание у стойки администратора, – с каждым словом врача становится легче. Вижу, как Игорь и Дима тоже облегченно выдыхают.

– Спасибо, – Игорь благодарит врача, и тот уходит. Фролов первый направляется на выход. К слову выглядит он неважно, как изрядно побитый жизнью пес. Усмехаюсь своим мыслям. Я, наверное, выгляжу сейчас не лучше. Мы идем следом. Прощаемся с Игорем. Лавров садится в машину и закуривает. Я решаю вызвать такси, достаю телефон.

– Садись.

– Я на такси.

– Садись, говорю.

– Хватит мне указывать. Что, доспехи рыцарские одел и снять забыл?

– Нестерова, сядь в машину, – он шумно выдыхает, явно сдерживаясь. – Я просто довезу тебя до дома. А дальше хоть в трусах на площади пляши, мне срать, – как же я устала за сегодняшний день. У меня уже не осталось сил с ним спорить. Открываю дверцу автомобиля и сажусь. Отъезжаем в такой же тишине, в какой ехали до больницы. Закуриваю и приоткрываю окно.

– Прости меня.

– За что? За то, что тр*халась со своим врачом?

– Я с ним не тр*халась. Прости за то, что любила. Ты был прав, не стоило этого делать.

– Может, хватит уже отрицать очевидное. Смысл? – он сжимает руль так сильно, что белеют костяшки пальцев.

– Смысл в том, что я с ним не спала. Ты же должен видеть в моих глазах, лгу я или нет, – Денис тормозит на светофоре и оборачивается, прожигая меня злым взглядом. Не отвожу глаз. – Я не спала с ним никогда. Ты ошибся, Лавров. Хотя … это уже не имеет никакого значения, – произношу, отворачиваясь к окну и выпуская никотиновый дым. Мы подъезжаем к дому, машина тормозит у подъезда.

– Спасибо, что подвез, – благодарю, не глядя на него, и выхожу из автомобиля.

***

Утро встречает меня ненавистной для меня реальностью. На полном автоматизме собираюсь на работу. Мне ничего не хочется. Абсолютно ничего. Даже двигаться не хочется. Я заставляю себя выпить чашку кофе. Заставляю себя спуститься вниз и сесть за руль автомобиля. Все через «не могу», потому что понимаю – «надо». Иначе я просто сдохну от собственных мыслей, от снедающих меня внутренней боли и терзаний. До ломоты в пальцах хочу набрать его номер, услышать его голос, но не даю себе этого сделать. Он все решил, а я не собираюсь больше унижаться перед ним.

На работе первую половину дня никак не могу сосредоточиться. Словно кисель растекаюсь в кресле и не могу взять себя в руки. Многие спрашивают, не заболела ли я. Отвечаю односложными фразами. Но после обеда находит какая-то слепая злость на саму себя. Когда это я так переживала из-за разрыва с мужиком? Он просто очередной мудак в моей жизни. А через таких надо переступать, забывать и идти дальше. Даже если это будет только видимостью, но надо. Пусть ночью я буду подыхать от тоски и захлебываться соплями и слезами, но это будет дома, ночью, когда никто не увидит. От этих мыслей появляются силы. Подстегиваю себя злостью и выдаю за полдня два готовых проекта. Через час уже конец рабочего дня, а я принимаюсь за доработки проекта Франца и не замечаю, как стрелка часов перевалила за восемь часов вечера. Потягиваюсь в кресле, захлопываю папку с макетами, сохраняю на рабочем компьютере готовый проект и отправляю по почте руководству на утверждение. Собираюсь и выхожу из кабинета, едва не испугав охранника.

– Ксения Викторовна, я думал, уже все ушли.

– Я задержалась сегодня немного.

– Ой, я там дверь закрыл. Сейчас открою, – охраник заспешил к двери, звеня ключами. Выхожу из агентства, кутаясь от холодного ветра в объемный шарф, и сев в машину отправляюсь домой. По пути разговариваю по телефону с Никой. Она, как обычно, переживает о своей Ласточке. Я больше слушаю ее, чем говорю сама. Ее рассказы отвлекают меня от собственных разъедающих нутро мыслей. Но к ней приходит Игорь, и нам приходится прервать разговор.

Квартира встречает меня тишиной и одиночеством. Кота завести, что ли? Хоть он встречать меня будет. Появится смысл возвращаться домой. Снова становится тяжело дышать. Отпускаю контроль и проваливаюсь в свое личное сумасшествие и боль, в свои воспоминания и мысли, терзающие и беспощадные.