Шрифт:
Закладка:
Но бывает и по-другому. Тот же Чуплинский страстно жаждал нравиться всем и каждому, прикладывал все усилия, чтобы казаться лучше, чем он есть. И добился диаметрально противоположных результатов — отвращение, раздражение и брезгливость. Все то, чего заслуживает даже самый обаятельный серийный убийца.
Сын Сэма
Летом 356 года до нашей эры неприметный житель греческого города Эфес устроил грандиозный пожар в великолепном храме Артемиды. Один из главных архитектурных памятников Малой Азии сгорел дотла. Злоумышленника в скором времени задержали и допросили по всей строгости местных законов. Под пытками он признался, что спалил храм вовсе не из ненависти к богине охоты, а лишь для того, чтобы навсегда вписать свое имя в историю.
За такое святотатство, да еще и во имя столь низкой цели, жители Эфеса закономерно приговорили негодяя к смерти. А чтобы еще сильнее наказать поджигателя, постановили никогда не упоминать его имя и вычеркнуть из памяти потомков, в которой он так стремился остаться. И все же историк Феопомп, а за ним и римский писатель Валерий Максим этот запрет нарушили. Так что имя Герострата мы знаем до сих пор. Как и крылатое выражение «геростратова слава» — известность, добытая постыдным путем.
Большая часть убийц, грабителей и злоумышленников прекрасно понимают, что за преступлением следует наказание. Стало быть каждое нарушение закона должно быть максимально скрытным. Поэтому многие персонажи тех же «Дневников Лоры Палны» делают все, чтобы отсрочить свое обнаружение. Заметают следы, маскируются, скрываются и бережно хранят тайну своей зловещей личности.
И все же сладкие мечты о славе иной раз оказываются сильнее инстинкта самосохранения. Лишь немногие серийные убийцы после поимки отгораживаются от мира и никак не заявляют о себе. Подавляющее большинство маньяков превращают следствие и суд в спектакль, привлекая как можно больше внимания к своей персоне. Ради признания, удовольствия и удовлетворения той самой жажды славы.
Но некоторые маньяки идут еще дальше. Все так же продолжая скрывать свое истинное лицо, они вступают в переписку с полицией или СМИ, шлют таинственные послания, публикуют манифесты, осыпают преследователей загадками, шифрами и подсказками. Требуют освещать их преступления, публиковать письма, привлекать все больше внимания к творящемуся злу. И затевают игру со следствием, в которой ставятся на кон человеческие жизни.
Таких персонажей больше всего любят поклонники тру-крайма и создатели детективных триллеров. Ведь тогда серия преступлений становится уже не банальным злом, а захватывающим состязанием, за которым так интересно наблюдать простому человеку…
К счастью, игры со следствием требуют от маньяка большого ума, некоторой хитрости и колоссальной осторожности, а таких среди преступников не особенно много. Почему «к счастью»? Да потому что такому злодею гораздо проще уйти от наказания. Джек Потрошитель и Зодиак так и не были пойманы. Деннис Рейдер по прозвищу BTK скрывался почти 30 лет (и попался лишь благодаря глупой случайности — если не намеренно).
И все же некоторые «игроки» оказываются не столь умны и осторожны и попадают в руки следствия достаточно быстро. До этого, правда, они успевают привлечь к себе достаточно внимания, и утолить жажду признания и войти в историю по образу и подобию того самого Герострата.
Именно таким стал Дэвид Берковиц. Один из самых известных, или «попсовых», маньяков, как мы называем их в «Дневниках Лоры Палны». Потому что фото Берковица нет-нет да и появляется в любой подборке серийных убийц. Хотя преступлений на его счету не так уж и много. Но чудовищный образ, выстроенный и самим маньяком, и Нью-Йорком, тонущим в ужасе от его преступлений, навсегда остался в истории, культуре и даже законодательстве США. Образ Убийцы 44-го калибра, более известного как Сын Сэма.
Жизнь без любви
Родился Дэвид Берковиц 1 июня 1953 года в Бруклине, чуть ли не самом опасном районе Нью-Йорка. Правда, тогда звали будущего маньяка по-другому — Ричард Дэвид Фалько. Дело в том, что его мать, Бетти Бродер, становиться матерью не планировала. Некоторые источники пишут, что она была любовницей женатого мужчины, которому тоже не нужен был бастард. Так что женщина решила выбрать меньшее из двух зол и отдала малютку на усыновление.
Так мальчик оказался в приемной семье Берковиц — бездетных американских евреев. Они как раз и дали ребенку имя Дэвид и растили как родного сына.
Несмотря на жизнь в любви и заботе, Дэвид не был счастливым ребенком. Уже в начальной школе он быстро охладел к учебе, хотя первые годы показывал неплохие результаты, так как парнем был неглупым. Скорее всего, отвращала его не сама учеба, а дети. Берковиц плохо умел общаться со сверстниками и почти ни с кем не дружил. Одноклассникам больше нравилось смеяться над пухлым, неуклюжим зубрилой. Вскоре парень понял, что быть умным гораздо хуже, чем быть сильным, и из прилежного ученика превратился в типичного школьного хулигана.
Через некоторое время драки с одноклассниками и мелкое воровство дополнились чуть более зловещими развлечениями. В свободное время Дэвид гуляет по свалкам и заброшенным домам и устраивает поджоги. Благо, небольшие и несущественные. И все же около двух сотен мусорных баков и зданий парень предает огню, с вожделением наблюдает за бушующим пламенем, иногда при этом мастурбирует. При этом каждый поджог он записывает в дневник, который иногда перечитывает, чтобы снова пережить яркие впечатления.
О пиромании Дэвида никто не знает. Зато соседи нередко жалуются на синяки и ссадины, которыми наградил их детей избалованный мальчишка Берковиц. И каждый раз на защиту парня встает мать. Она искренне любит его и пытается оградить от всех возможных угроз. Все же не стоит говорить, что она всегда потакала его капризам. Проблему с поведением Берковицы все же пытались решить — в документах Дэвида указан как минимум один поход к психологу. Но парень, судя по всему, так и не исправился.
Когда мальчику исполняется 14 лет, происходит страшное. Любимая мать умирает от рака, и Дэвид тяжело переживал утрату. Гораздо легче с этим справился его приемный отец.
