— Знаю. Не могу сказать, как много это для меня значит, Эм. Теперь понятно, что я беспокоился.

— О чем? Что я писатель-однодневка?

— Ну перестань. Я бы ни за что не подумал о тебе такого. Ты самая талантливая из всех моих знакомых.

— Спасибо, и прости меня: мне действительно пришлось нелегко. Ты же понимаешь, правда? После смерти Беатрис и всего остального.

— Конечно, понимаю. Но мне нужно увидеть всю рукопись, пока я тебя окончательно не захвалил. Когда ты рассчитываешь завершить работу?

— А когда подключится Валид?

— Вот я прочту первый вариант, а дальше уже будешь иметь дело с ним.

Понятно. Ну, если учесть, что дело двигается бойко, я бы сказала, что закончу через несколько недель.

— Значит, будем считать, что через несколько месяцев. Но правда, Эм, я очень доволен. Не могу дождаться, когда мы выпустим твою книгу.

— Я тоже.

— С возвращением, Эмма Ферн, — говорит он и обнимает меня снова, потом разжимает объятия и хватает со спинки стула пиджак: — Давай праздновать. Отведу тебя на обед.

— Ням-ням! А куда?

— В «Таверну», — отвечает Фрэнки и подает мне пальто.

— Ого, какой размах.

— Для тебя, моя дорогая, только самое лучшее.

Я легонько толкаю его в плечо. Звонит мой телефон, и я без лишних размышлений достаю его из кармана и отвечаю.

— Здравствуйте, — говорит мужской голос. — Миссис Ферн? Это Чарли из проката автомобилей «Эвис». Как поживаете?

Я строю гримаску Фрэнки и качаю головой.

— Спасибо, у меня все хорошо, но сейчас я занята, мне нужно уходить, поэтому, если вы что-то продаете…

— Понимаю, и простите за беспокойство. Я звоню только потому, что вы забыли телефон в машине, которую брали напрокат в среду. Я положил его в сейф в офисе, так что можете забрать в любое время, только предупредите заранее…

— О чем вы говорите?

— О вашем мобильном. Вы его в бардачке оставили.

Я его еле слышу, потому что в ушах внезапно начинает шуметь кровь. Голос моего собеседника доносится словно сквозь вату, глухо и как бы издалека.

Я ничего не говорю. Боюсь, что, нарушив молчание, сделаю реальным этот невозможный сценарий. Меня сейчас стошнит. Надо стоять очень тихо и не дышать, и тогда, может быть, он отвяжется, этот Чарли из проката. Поймет, что совершил ошибку. Извинится, попрощается и отвяжется.

— Миссис Ферн, вы меня слышите?

Я пытаюсь сглотнуть.

— Откуда у вас этот номер?

— Так ведь он у нас в договоре указан. Вы его дали при заключении контракта. Поэтому я и не позвонил вам раньше: думал, сами приедете, когда хватитесь мобильника. Мы решили, что это тот самый телефон, номер которого у нас записан, так что-звонить нет смысла, но вы не приезжали, и я решил попробовать. Вам неудобно говорить по этому номеру? Если хотите, перезвоню на другой.

— Я думаю, произошла ошибка.

Боже, пожалуйста, сделай, чтобы это была ошибка.

— Простите?

— Я не брала напрокат никаких машин.

— Вы же миссис Ферн, правильно? Миссис Эмма Ферн?

— Да.

— Договор передо мной, миссис Ферн. В прошлую среду вы арендовали белый «бьюик-верано» и вернули его на следующий день.

ГЛАВА 26

Руки у меня дрожат. Происходит что-то очень нехорошее. Я совершенно растерялась, мне страшно. Приходится извиниться перед Фрэнки. «Прости, неважно себя чувствую» — вот что я говорю. Так себе оправдание, но что тут еще скажешь? Теперь нет никакой надежды, что я смогу как ни в чем не бывало отобедать с издателем. Он разочарован, но, как всегда, преисполнен понимания.

— Позвони мне потом, хорошо? — просит он, сажая меня в такси. — А пока отдохни.

Когда я возвращаюсь домой, мне приходится прилечь, потому что, кажется, я схожу с ума. Мне рассказывают о том, как я что-то делала, но у меня нет об этом никаких воспоминаний. Я не брала машину напрокат в прошлую среду. И все же получается, что брала. Помню, каким ухоженным был «бьюик», я это даже вслух отметила. Еще подумала про себя: Кэрол, должно быть, помешана на чистоте, раз уж так хорошо заботится о машине.

Я пытаюсь припомнить какие-нибудь наклейки на лобовом стекле. Службы проката, наверное, что-то туда лепят? Но я не обратила внимания, потому что сидела опустив голову и не снимая солнцезащитных очков. Мне просто хотелось выйти в условленном месте и поскорее удалиться.

Чарли из проката автомобилей я сказала, что перезвоню, потому что не могу сейчас разговаривать, но он ответил:

— Не надо, просто заезжайте в офис, когда вам будет удобно. В тот офис, где вы машину брали, в Мидтауне.

В четырех кварталах от дома, где я живу.

Конечно, я туда не собираюсь, да и зачем? Не я же арендовала этот автомобиль. Может, там и думают по-другому, но я к ним не приходила и ничего не подписывала, да и вообще, разве для такого не нужны водительские права? Наверняка по закону требуется проверить документы у каждого, кто берет напрокат машину, иначе кто угодно может ввалиться в такую фирму и выдать себя за кого угодно…

Я вскакиваю с постели и почти бегу за сумочкой, которая осталась на столе в кухне. Вытряхиваю содержимое, хватаю кошелек и открываю его дрожащими руками.

Прав там нет. Они всегда лежат в одном и том же месте, в кармашке с левой стороны. Я бы держала их в прозрачном отделении, но оно не подходит по размеру, поэтому я храню права в кармане сразу за ним. Я тщательно проверяю все отделения. Вынимаю кредитки, чеки и квитанции, которые болтаются там с допотопных времен, визитки, взятые в разных местах и по разным поводам. Потом еще раз просматриваю все это, уже зная, что ничего не найду. Я никогда не перекладываю права, и причин вытаскивать их из кошелька у меня не было. Без сомнения, это сделал кто-то другой. Тот, кто, прикрывшись моим именем, взял напрокат автомобиль.

Я не могу дышать, не могу думать. Нужно сосредоточиться и понять, что к чему.

Машину я не арендовала. Всякому ясно, что такое не забывается. Значит, сделать это могла только Кэрол. А кто еще? Наверное, залезла мне в кошелек во время какой-нибудь нашей встречи и стащила права. Только вот когда? Разве я оставляла сумку без присмотра? Не помню. Встречались мы только дважды. Я в подробностях прокручиваю в голове каждую из этих встреч, но без толку. А потом вспоминаю: ей захотелось содовой или чего-то в таком духе, но не было наличных, и она взяла мой кошелек.

Неужели?