чушь! — изумился Эйд, заглядывая в большие глаза малышки. — Твое выступление было шикарным! Видела, у меня даже челюсть распахнулась! Все подобрано красиво, ты смогла найти слабые места бандитов и это потрясающе!

— У меня до сих пор в голове эта песня играет, — продолжила я, подмигивая Теле.

Телагея от нашей похвалы покраснела до кончиков ушей синим румянцем, зарылась в хвостики и смущенно прыснула.

— Ну, без вашей поддержки у меня бы ничего не получилось! Вы сидели прямо как мои родители, вот и волнение пропало.

Я усмехнулась. Вот и отличный момент для разряжения обстановки.

— Хм, а ведь правда, — лукаво начала я. — Ты довольно похожа на нас. Рыжие волосы, круглое лицо, веснушки и бойкий характер… Действительно наше с Эйданом слияние!

Кроме фонаря Эйнари появился еще один — багряное яркое лицо Тайлера. Губы его задрожали, дыхание резко сбилось.

— Не я начал, — пробубнил смущенный медвежонок-Эйдан, — потом меня не бей за такие шутки.

— Елена права, — съехидничала Тела, — вы мне оба годитесь в маму и папу. Заботливая мать и переживающий за жену и ребенка отец. Мм, что может быть лучше?!

Казалось, вся кровь с тела Эйда перелилась в лицо. Ну некуда ему уже было краснеть!

— Ну хватит, — бубнеж нашей жертвы не прекращался. — Смотри у меня, Елена. Вот как возьму и отомщу тебе поеданием чи… а-а-ах!

Эйдан осекся, запнувшись о поребрик деревянного покрытия. Я, испугавшаяся, обняла его за торс и потянула на себя, не давая упасть. Пока Тайлер очухивался, а Телагея отряхивала от грязи блеющего Юнка, что все-таки упал, я заметила два серебристых возвышения с красочными узорами. На них были изображены улыбающиеся призраки, чьи сорочки развевались на ветру. Они куда-то летели, вокруг них были вырезаны цветы, искры и сгустки извилистой магии. На самом верху образовались серебряные цепи. Это оказался фасад Броквеновского моста.

— Полагаю, нам туда, — сказал Тайлер, перешагивая поребрик и начиная потихоньку идти по чуть качающемуся мосту.

Длинный и покачивающейся над рекой, мост вел на ресторанные улицы Кабака, где располагались рестораны, гостиницы и мотели. Здания размеренно двигались, слышались стуки бокалов, медленная джазовая песнь. Летали призраки с зелеными цепями, спокойно и без буйств занимались бытом. В воздухе витал лекарственный аромат календулы и валерьяны. Наслаждаясь долгожданным спокойствием, мы не спеша шли по мосту, рассматривая поблескивающие узоры. Телагея летела над нами, слегка кружась.

— Мм, валерьяна… — мурлыкала блаженно она, — давно не чувствовала этого запаха.

— Хм, а с чем он у тебя ассоциируется? — поинтересовался с улыбкой Эйдан.

— Когда мне было пять лет, по весне у меня обострялся диатез[14]. Тогда няня давала мне какой-то раствор из валерьяны, и мне становилось так хорошо от него!.. Руки прекращали чесаться, я спокойно и сладко-сладко спала. Особенно хорошо действовал в грозу. Что-что, а в грозу я любила спать. Снаружи гром, а ты в уюте, со спокойной кожей и сном. Мм, прекрасно!

Телагея взлетела и закружилась в воздухе, выпуская стоны удовольствия и накатившей ностальгии.

— Все бы сейчас отдала, чтобы вновь вкусить этот чудодейственный раствор, он так бы мне помог с диатезом! — Марати опустилась, мимолетно обнимая меня за плечи, давая прочувствовать холод ее тельца.

Я прыснула, вдыхая островатый запах лекарств.

— Как только найдем второго Особенного, обязательно куплю тебе валерьянку. По пути в Джайван выпьешь и поспишь.

Телагея прямо-таки засветилась, захлопала в ладоши и заверещала на всю округу.

— Спасибо, спасибо, спасибо, Еленочка!!! — визжа, она вцепилась в меня крепкими объятиями.

Не сдержавшись, я звонко засмеялась и обняла Телу в ответ, кружась с ней на мосту. После случившегося инцидента воспоминания Телагеи казались мне сказкой, которую хочется слушать вечно. Хотелось поддержать и развеселить Марати, действительно стать ей заботливой мамой. Она ведь снова увидела много крови, собственноручно сожгла призрачных чудовищ, что были обычными душами. Полчаса назад ее платье испачкалось в синей крови и яде, который, как оказалось, не действовал на людей и Особенных. По моим предположениям, кровь людей и Особенных несколько отличается от обычной, что спасает от проникновения яда. И слава Богу, ведь если бы с Телагеей что-то случилось, я бы точно не пережила. Она такая хрупкая, беззащитный ребенок, чья травма и страх вновь пробудились. Хотелось сделать так, чтобы она позабыла о случившемся, снова стала яркой и расслабленной. Эта драка с туманом оставила на нас всех мутный осадочек. Ладно, осадище.

Нашу идиллию прервал выстрел. Я почувствовала, как детские ладошки покрылись колючими мурашками и холодным потом.

Да чтоб тебя.

Эйдан резко выпрямился, осторожно отстегнул Эйнари. Его дрожь и бледность передалась и нам. Мы остановились.

— Что это, черт подери, такое? — мой голос инстинктивно перешел на шепот.

Послышался еще один звонкий выстрел, от которого мост содрогнулся, также как и мы. Но ресторанные улицы остались спокойными. Все продолжали заниматься своими делами, зеленоватая дымка оплетала могучие здания, летали медленно птицы. Будто призраки и не слышали душераздирающих выстрелов.

— А вдруг это Отец?.. — дрожащим голоском предположила Марати.

Мысль о том, что эта теория может оказаться правдой, заставила меня покрыться мурашками. Честно, сталкиваться с Отцом сейчас вообще не хотелось. После драки мы значительно ослабли; мои волны совсем посветлели, они потихоньку восстанавливались от битвы, также как и алмаз Эйнари. Отец силен, а из Особенных у нас была только Телагея. Из одного осколка, очевидно, каши не сваришь.

— Это может быть кто угодно, — попытался успокоить Эйдан. — Не думаю, что Отцу выгодно появляться перед нами сейчас… наверное.

К слову, это предположение тоже не успокоило.

Эйдан заслонил нас собой, принявшись аккуратно идти до конца моста. Еще один выстрел заставил наши сердца замереть, но мы продолжали идти, напрягая все мышцы. Я молилась Богу о том, чтобы это был не главный бандит всего Броквена. Зубы дрожали, а разум затуманивался от взгляда на совершенно спокойные улицы Кабака.

Спустя несколько жалких секунд мы ступили за порог, Броквеновский мост остался позади. По бокам вдоль Акилессы простирались такие же медные узорчатые перегородки. Козлиная тропа с газоном из странных, сверкающих голубым цветов вела к улицам с ресторанами и гостиницами. Казалось, мы были в неком вакууме; звуки Кабака были совсем не слышны, лишь шелест блестящих лепестков. А воздух… воздух вмиг сделался вполне свежим и живым.

Прозвучал последний выстрел. Пуля попала прямо в летящую по порозовевшему оранжево-желтому небу, утку, − с темно-зеленой мордашкой, рыжим клювом и сизыми крыльями. Раненная пулей, утка крякнула и плюхнулась в сине-голубые воды Акилессы.

— Твою налево, Кертис, ты попал!

— Мимо сети. Опять придется на ужин есть макароны.

— Но, мальчик мой, попал же!

Недалеко от