— Да ладно тебе, Женек, давай без ложного жеманства, мы тут все родные люди, — добродушным тоном призвал невестку к «покаянию» Алексей Антонович и опрокинул в себя полтинничек коньячку из пузатого бокала, торопливо закусив тот ломтиком помидорки.

— Да какие вы мне родные! — вдруг сорвалась в истеричную откровенность Евгения. — Слава богу, вы, Октябрьские, мне никто и никаким боком не имеете отношения к моей жизни. Вы же во мне достойную вас никогда не видели! Ну как же, это же фи, я же из «простецов», как наша Эльвира Аркадьевна изволит выражаться.

— Я никогда ничего подобного не говорила в твой адрес, Евгения, — холодным тоном напомнила невестке Эльвира Аркадьевна.

— Напрямую, может, и не говорили, но каждым жестом своим, каждым словом, каждым взглядом и намеком — постоянно. Я же для вас всегда была второй сорт, жалкая замена вон… — указала она подбородком на Софью, — матери ее. Ну как же, — передразнивающим, актерским форсированием произнесла она. — Сашенька у нас уникальная, Сашенька придумала интерьер усадьбы и парка с участком, и всего Октябрьского к ним в придачу. Ничего менять в доме мы не станем, нет-нет, это же Александра сделала. У вас везде только Александра, она же такой талант, такая труженица… А меня тут как будто и нет вовсе. Тень какая-то. А сама-то Эльвира Аркадьевна? — разошлась обвинениями, более не ограничивая и не сдерживая себя в высказываниях Евгения. — Ну прямо хозяйка графских развалин! Слова в простоте не скажет, все с намеком каким, с поучением, подковыркой и назиданием. И всегда недовольна: «свистишь громко, летаешь низко». Реально бесило, — резко произнесла она и поделилась саркастически: — Как же я без ее руководства жила-то на самом деле раньше?

— Ну, может, стоило настоять на своем мнении, дать отпор и изменить все вокруг? Вы же вон какая умная, смелая, решительная, способная на крутые поступки. Почему вы терпели тиранию-то? — поинтересовался Ладников.

— Ты мне тут еще указывать начни, как мне жить! — наехала на него женщина, резко перейдя на хамски пренебрежительное «ты».

— Нет-нет, что вы! — Ладников поднял ладони перед собой жестом «сдаюсь». — Как я могу вам указывать? Просто насколько мне известно, Александра Михайловна со студенчества вкалывала наравне с мужем и стояла рядом с ним плечом к плечу, поддерживая во всем, когда у их семьи наступили самые трудные, голодные и страшные времена. Работала и училась всю свою жизнь, что и продолжает делать до сих пор.

— Да пусть хоть уработается и заучится до потери разума! — саркастически хмыкнула Евгения. — Слава богу, я больше не буду слышать ни о ней, ни об этой семейке. С меня хватит. И вообще, разбирайтесь тут сами со своими сокровищами. И хоть перегрызитесь все, буду только рада! — произнесла она с большим чувством удовлетворения. Поднялась со стула и показательно швырнула льняную салфетку на стол перед собой. — А я ни к вам, ни ко всему этому уже не имею никакого отношения.

— Подожди, Женя! — воскликнула Мария Егоровна. — Ну ладно мы все. Ну не сошлись характерами, не стали родными друг другу, а может, обидели тебя чем-то и относились как-то не так. Но как же Дарья? Зачем ты сейчас прилюдно поносишь имя ее отца и всего нашего рода?

— Дарья — взрослый человек. Она сама решит, что ей делать в жизни и кто ей в этой жизни нужен, — отрезала Евгения. — Я ей объяснила, почему не могу больше жить с ее отцом. К тому же с дочерью мы как-нибудь сами разберемся в наших отношениях, уж точно без вашего вмешательства. Знаете, — неожиданно искренне призналась она, — так вдруг хорошо стало! Наконец-то я высказала всем вам то, что давно хотела. Такое прямо освобождение чувствую, аж дышать легче. Ну ладно… — Она прощальным жестом потрясла ладонью, заявив с довольным видом: — Пойду. Мне от вас и вашей семейки больше ничего не надо.

— «Не надо» — это в том смысле, что все, что вы хотели, вы уже получили? — откровенно провоцируя, поинтересовался Ладников. — Так, может, это вы имеете отношение к пропаже сокровищ?

— Да! — словно опомнившись, взвилась возмущением Глафира. — Действительно, куда это ты собралась? Наворотила тут всякой грязи, облила всех помоями и пошла она?

— Не имею к вашим сокровищам никакого отношения, — презрительным тоном заявила Евгения.

— А вот знаете, не факт, — заметил как бы между прочим Ладников, «подогревая» тем самым общее настроение недоверия у сидевших за столом.

— Что вы несете? — снова перейдя на «вы», возмутилась Евгения.

— Видите ли, Евгения, — принялся несколько поучительным тоном объяснять Ярослав. — По статистике подавляющее число преступлений, направленных против человека, совершают его самые близкие и родные люди, в первую очередь — мужья и жены. Особенно когда они имеют серьезную мотивацию.

— В чем вы меня обвиняете? — оторопела от столь откровенного наезда женщина. — Какая такая мотивация? Нет у меня никакой мотивации!

— А вот тут вы лукавите, Евгения, — почти по-дружески попенял Ладников: — Может, раз уж у нас пошел такой откровенный разговор, сами расскажете? Алексей Антонович прав: какие секреты между родными?

— Что расскажу? Мне нечего рассказывать! — занервничала женщина.

— Сядьте, Евгения, — резко поменяв тон на холодно-приказной, распорядился Ладников. — Сядьте. — И, снова смягчив голос, добавил: — Раз вы сами не желаете, тогда придется объяснять мне самому.

Даже не пытаясь сопротивляться отданному приказу и не произнеся ни восклицания против, Евгения села на прежнее место, не сводя с Ярослава выжидательно-настороженного взгляда.

Дождавшись, когда напряженная как струна, явно занервничавшая Евгения сядет, а над столом повиснет сосредоточенная тишина и взгляды всех присутствующих сфокусируются на нем, Ладников еще несколько точно выверенных секунд подержал «паузу» и приступил к пояснениям:

— Начнем с простого вопроса: почему вы, Евгения, подаете заявление о разделе совместно нажитого имущества, когда вам прекрасно известно, что вы не можете рассчитывать ни на какую его долю и вообще на какую-либо компенсацию? Поскольку компания Павла Егоровича создана задолго до вашего появления и принадлежит единолично ему. Как и эта усадьба и несколько более мелких объектов недвижимости. Даже квартира, в которой сейчас проживает Дарья и иногда живете вы, была приобретена Павлом Егоровичем до вашей женитьбы. Она даже не его частная собственность, а находится на балансе у предприятия. Мало того, все ваши «вложения» в общий семейный бюджет, — сделав пальцами кавычки на слове «вложения», продолжил пояснение Ладников, — и ваши траты этого самого бюджета проходят через экономический отдел компании. Вон, спросите у Владимира, который этим самым отделом и руководит. Он подтвердит, что все ваши финансовые проводки документально зафиксированы. Отсюда следует простой вывод: любой суд откажет вам в удовлетворении данного иска, а