Ну и в результате имеем то, что имеем: ежики шипастые, как любит выражаться Софья Павловна, когда сильно злится.

Он злился сильно. Очень сильно. В основном — на себя самого.

Ярослав провожал взглядом увозящее тогда Софью такси и чувствовал, как его сознание, еще несколько минут назад клокотавшее от бессильной ярости на тупость происходящего, остывает под снисходящим на него острым холодным анализом. Тот заместил негодование и злость, запустил просчет ситуации, причин ее возникновения и, главное, — возможности выхода из сложившихся обстоятельств таким образом, чтобы в первую очередь минимизировать страдания и переживания Софьи.

Именно ее состояние в этот момент волновало Ладникова больше всего.

Его состояние, разумеется, тоже хотелось бы нормализовать, но он-то со всем разберется и справится, а вот Сонюшка, при всей ее видимой холодности, закрытости и душевной силе, на самом деле бывает очень ранима, только не показывает этого никому.

Ничего, он все уладит. Сам накосячил, сам и разрулит эту дикую, конкретно идиотскую какую-то замятню. А для начала следовало разобраться с объектом, собственно, и создавшим данную ситуацию.

И, развернувшись, Ладников стремительно прошагал к подъезду, по ходу своего движения молча зацепив Элку, так и стоявшую все это время, исполняя его приказ. Словно клещами ухватив и сжав ее за локоть, потащил за собой.

Почувствовавшая исходившую от мужчины холодную, спокойную ярость, которая оказалась куда как страшней любых криков, брани и даже нападения с кулаками, Элка затихарилась, словно мышь под веником, даже не пискнув, и, повинуясь его железной хватке, тихо семенила чуть сзади, еле поспевая за ним.

— Сядь здесь, — отдал приказ Ладников, указав Элке на пуфик в прихожей, когда они вошли в квартиру. И добавил новых вводных, расширив свой приказ: — Сидишь тихо, не двигаешься, не встаешь, не делаешь никаких движений. И ничего не говоришь.

И таким он это произнес голосом, пробравшим девицу до самых костей и напугавшим ужасно, что Элка застыла под пристальным, чуть прищуренным, странным взглядом Ладникова, боясь даже дышать громко.

— Вот и сиди, — кивнул он, увидев, что дамочка прониклась по-настоящему и всерьез.

Впрочем, оставлять эту профуру без присмотра Ярослав не собирался, поэтому, зайдя в комнату, оставил дверь открытой так, чтобы ему было видно сидевшую на пуфике с неестественно прямой спиной Элку. Остановившись у окна и присев на подоконник, он не сводил с девицы взгляда.

Прикинув, что следует сделать в первую очередь, Ладников набрал тещу, то есть маму Софьи. Короткими фразами, в которые не вкладывал эмоций и объяснений, изложил только факты и попросил позаботиться о Софье.

Ну, а следующий звонок Ярослав сделал… куда надо он сделал тот звонок, после которого набрал номер начальника районного отделения полиции.

— Ну что, Элла Владиславовна, — вернувшись в прихожую, Ладников встал напротив настороженно замершей девушки, — снимай свой пострадавший пуховик и боты, и идем в комнату. Там подождем гостей.

— Ка-каких гостей? — отчего-то сильно перепугалась Элка.

— Ну, как каких? — холодно усмехнулся Ладников. — Представителей нашей доблестной российской полиции, разумеется.

— Зачем это? — напряглась пуще прежнего девушка.

— Как зачем? — Ярослав пожал плечами, изобразив недоумение от ее непонятливости, и самым тщательным образом разъяснил сложившееся у них положение: — Мы имеем криминальное происшествие: некая женщина обманным, мошенническим образом проникла в нашу с Софьей квартиру, нанесла моральные и физические страдания ее хозяйке, оклеветала ее мужа, чем нанесла ущерб его (то есть моим) чести и достоинству. И это уже три уголовные статьи закона.

— Я просто пошутила! — перепуганно воскликнула Элка. — Это же была просто шутка, Славочка! Шутка и ничего больше!

— Не знаю, — продолжая нагнетать, Ладников с большим сомнением покрутил головой, — нам с Софьей это точно шуткой не показалось. А именно тем, чем и было на самом деле: злонамеренным, заранее спланированным действием с целью причинить страдания.

— Нет, нет, я ничего такого не хотела! — принялась заламывать руки и сразу как-то исступленно-истерично причитать Элка.

— Не знаю, Элла… — Ладников снова покрутил головой. — У нас вот, например, по району развешаны ориентировки, а по кабельному телеканалу идет предупреждение о некой мошеннице, которая обманным путем проникает в квартиры жителей и, пользуясь их наивностью, грабит людей.

— Но это же не я… — Элка обалдела и совершенно растерялась от такого поворота и дикого обвинения.

— А мне откуда знать, что это не ты? — картинно удивившись, с наигранным простодушием поинтересовался Ладников. — Я тебя практически не знаю, видел мимолетно и всего пару-тройку раз… Мало того, моя жена Софья отказала тебе в дружбе и отлучила от нашего дома, потому что ты не слышишь и не понимаешь, когда люди говорят тебе «нет». И в своей настырности переходишь всякие границы…

— Я больше не буду! — перебив его, прокричала Элка и, молитвенно сложив ладони замком, прижав их к груди, принялась уговаривать: — Честное слово, Ярослав, я больше никогда не буду! Это случайно произошло… просто я подумала…

Ладников вдруг резко наклонился вперед, грозной карающей тучей нависнув над продолжавшей сидеть и дрожать девушкой, и, перебив ее лепет, произнес каким-то металлическим тоном, жутко ее напугавшим:

— А мне пофиг, что ты подумала. Ты перешла границу. — Он посмотрел ей в глаза холодным, буквально принизывающим, до мелкой дрожи в желудке и груди испугавшим Элку взглядом и повторил с нажимом: — Ты перешла дозволенную границу и причинила боль и страдания Софье. А я никому не позволю хоть как-то ей вредить. И потому ты понесешь за это заслуженное наказание. Потому что за все в этой жизни следует отвечать, тем более за совершенные преступления. И запомни: у меня есть все твои данные. Все, — повторил он своим жутко пугающим тоном. — И я обязательно прослежу за всей твоей перепиской в сетях. И если не дай бог ты хоть словом, хоть намеком упомянешь нас с Софьей в своих постах, разговорах по телефону или в переписке, если не дай бог появишься хоть где-то рядом с нами, я засажу тебя в дурку или тюрягу по полной программе. На годы.

— Не надо, Ярослав, — еле выговорила умоляющим, охрипшим вмиг голосом перепуганная насмерть Элка.

Их «милую» приватную беседу прервал звонок в дверь, оповестив о прибытии кавалерии в составе старшего лейтенанта и двух патрульных при полном облачении, да еще и с автоматами. Судя по выпученным глазам и приоткрытому рту застывшей Эллы Вячеславовны, своим появлением они определенно произвели на нее весьма сильное впечатление. Миленько так зашли ребятки, можно сказать, почти по-домашнему. Даже поздоровались.

Отведя старлея в сторону, чтобы пребывавшая в конкретном шоке Элка не слышала их беседы, Ладников