Шрифт:
Закладка:
— Ничего там интересного, — сказал я, немного покривив душой. — Камни и пустота. Ну, Земля и кольцо в небе красивые…
— Ничего интересного! — с горечью произнёс Лихачёв. — Подумаешь… камни, пустота и Земля в небе… Вы как, с ног не валитесь? Вы там спали?
— Я не спала, — сказала Милана. — Честно говоря, хочется.
— А я бодрый и свежий, поспал немного, — похвастался я, не уточняя, что это было в процессе «контролируемой инволюции». Может, потому и не хочется спать? Мой организм перебрали заново, словно двигатель на капремонте…
Я поднял руку и уставился на часы.
Без четверти пять.
Некоторое время я осмысливал числа.
Из Комка с убитым Продавцом мы вышли после семи часов.
Нас взяли в плен.
Не было ещё и девяти вечера, когда мы попали в Представительство.
И через несколько минут мы с Миланой оказались на Селене.
Где-то около полуночи окончился курс лечения, и мы вышли наружу.
Около часа ночи мы сошлись в поединке со Слугами.
Часам к трём вернулись на корабль.
В четыре утра снова встретились с Инсеком.
И вернулись на Землю.
— Девять с небольшим часов… — сказал я зачарованно. — Мне казалось, несколько дней прошло.
Лихачёв понимающе кивнул. Спросил:
— Что с вами делать-то? Будете здесь сидеть — примчится Иван. Начнёт допытываться, что и как. Отправить вас домой… — он осёкся. — По домам?
— Лучше в Гнездо, — сказал я. — Туда Иван не сунется. Я понимаю, всё равно придётся ему кое-что рассказать. Но пусть хоть в голове уложится.
— Мы пешком дойдём, тут же рядом, — сказала Милана.
— Нет! — Лихачёв покачал головой. — Никаких прогулок. Мне будет спокойнее, если вас довезут до дверей.
— А у вас что было? — запоздало спросил я. — Елена цела?
— Цела. Когда вас увезли… — он махнул рукой. — В общем, её я отправил домой. Потом носился со своими по городу… не понял сразу, где вы объявитесь. Да и кто бы понял? Потом здесь работал.
— А Комок?
— Дверь закрылась. Наверное, тебе надо спросить у заказчика, что теперь делать. Удовлетворён ли он результатами расследования.
Он испытующе посмотрел на меня и добавил:
— Надеюсь, ты получишь от Продавцов что-то ценное. Тебе изрядно досталось.
— Да я уже почти привык, — признался я. — Спасибо большое. Отправьте нас в Гнездо, полковник.
— Брось ты этот официоз, — поморщился Лихачёв. — Не хочешь Игорем, так зови по имени-отчеству.
— А я не знаю вашего отчества, — ответил я. — Вы же не назывались. А по имени как-то фамильярно.
Лихачёв растерянно уставился на меня. Я неловко улыбнулся.
Милана тихо рассмеялась:
— Максим, он Игорь Григорьевич. Даже я знаю.
— Убил на месте, Максим, — сказал Лихачёв. — Ладно. Зови меня полковником. Так только внук меня звал, когда маленький был.
— У вас есть внук? — почему-то удивился я.
— Жена, двое детей и два внука, — Лихачёв вздохнул. — Тебе всё-таки стоит поспать. Милана, ты уж присмотри за ним!
— Присмотрю, — деловито ответила она, беря со стола ещё пару печенюшек. — Знаете, я уже научилась.
Снаружи Представительство тоже было огорожено барьерами и лентами. За ними толпились сонные репортёры и зеваки — Москва никогда не спит. В нашу сторону засверкали вспышки фотокамер, Лихачёв что-то гаркнул, и мрачные полицейские оттеснили прессу… ну как оттеснили — на метр-другой. Лихачёв посадил нас в полицейскую машину, чистенькую внутри, но старую и с продавленными сиденьями. Бросил водителю:
— Доставь ребят в минкультовское Гнездо. Головой отвечаешь.
Водитель молча кивнул. Машина вывернула на дорогу (мне показалось, что одного из самых настырных журналистов водитель нарочно толкнул крылом), противно закрякала сирена, и мы рванули по Моховой, чтоб тут же завернуть на Большую Никитскую.
— Спасибо, Максим, — неожиданно сказал водитель.
— За что?
— Что выбрался. Что этих мразей прикончил, отомстил за ребят.
— Откуда вы знаете? — насторожился я.
Где-то в голове вдруг родилась и плеснула негромкая долгая нота. Меня будто обдало теплом.
Мы с Гнездом почувствовали друг друга.
— По Лихачёву видно, — ответил водитель. — Всю ночь сам не свой был. А сейчас вижу — его отпустило. Прав?
— Прав, — признался я.
— Ты приходи к нам, — подъезжая к Гнезду, сказал водитель. — Нам бы такие ребята пригодились. — Он помедлил секунду и вежливо добавил, посмотрев на Милану: — Это и к вам относится, разумеется. У нас служат девушки. Даже в оперативной группе.
— Спасибо, — ответила Милана.
Мы выбрались из машины. Начинался ветер, и паутину, которой обросло Гнездо, полоскало в рассветном полумраке. Машина стояла на месте до тех пор, пока мы шли к Гнезду.
— Ничего, если я тоже буду в Гнезде? — спросила Милана.
Я понимал, о чём она. Но ответил как можно небрежнее:
— Ты была призванной, ты защищала Гнездо. Конечно!
— Ну да… — с сомнением сказала Милана. — Всё-таки я…
— Была на Луне, — сказал я.
Мы едва успели войти. Я лишь кивнул страже — не Же, другой.
И увидел Дарину — она бежала через фойе мне навстречу, быстро, словно в бою, не произнося ни слова. Прыгнула — метров с трёх; повисла на мне, обняв, обхватив ногами и уткнувшись лицом в грудь. Зашептала безостановочно, без всякой интонации, словно на неё не оставалось ни сил, ни времени:
— Жив, жив, жив, жив, жив…
Я обнял её, опустил голову, вдохнул её запах — терпкий, неземной, до боли знакомый. Она была лёгкая, тёплая, её била мелкая дрожь, словно она сдерживала движения, даже показалось, что она рыдает.
И тут меня накрыло. Да ещё как.
Это было слишком похоже на душевую в корабле Инсека. Тот же горячий влажный воздух, те же странные запахи.
И повисшая на мне девушка.
Другая.
Что же я натворил?
Как я мог изменить Дарине?
Как теперь я посмотрю ей в глаза?
Все слова Миланы, такие разумные и мудрые, про Луну, на которой «всё остаётся», про то, что никогда не надо рассказывать любимой об измене… все они вдруг стали пустыми и бессмысленными.
Никакой шок, никакой стресс меня не оправдывает.
Какой же я балбес…
