Шрифт:
Закладка:
— Всякой вредной любопытной малявке!
Наська подумала миг и улыбнулась.
— Да, я такая! А я вот рассказала бы тебе про отношения, если бы они у меня были. Но мне пока мальчишки не нравятся. Мне только один человек нравится, он очень крутой, но… куда старше меня и он не свободен…
Она громко, театрально вздохнула.
— Наська! — выпалил я.
— Да не боись, не ты! — она махнула рукой. — Мне нравится полковник Лихачёв, потому что он настоящий полковник. Это мой идеал!
— Слушай, хватит издеваться, а? — попросил я.
Куколка потупилась.
— Ну Максим… Я хотела тебя развеселить…
— Спасибо, не получилось!
— И вообще мне полезно изучать отношения…
— Тебе полезно учиться, или чем вы там ещё заняты… в прятки играть…
— Это тоже учёба.
— И уж точно не размалёвываться косметикой! — добавил я. — Так, что после душа выглядишь как… как кукла!
Я демонстративно послюнил палец и потёр её щёку.
Румяна не стёрлись.
— Дурак, — сказала Наська. — Я не крашусь! Это финальный цикл первой фазы заканчивается!
Я, оторопев, смотрел на неё. Ну да. Это не тенями намазано под глазами, это синяки. И румянец на щеках — нездоровый.
— Наська, извини… — я присел, взял её за руку. — Сам не свой. Это всё эти, отношения… Ты как себя чувствуешь? Всё нормально?
— Всё замечательно! — выпалила она.
Вырвала руку и умчалась по коридору.
Ну вот. Всё-таки я ухитрился поссориться с мелкой.
Что мне стоило сказать ей две-три уклончивые фразы? Всё равно она чувствует тот клинч отношений, в который я попал.
Может, даже посоветовала бы что-то. Устами младенца глаголет истина и всё такое…
Я вздохнул.
Нет, разбираться в отношениях придётся самому. Никто мне ничего не подскажет. Ни «настоящий полковник», ни родной папа, ни маленькая умная куколка.
Догонять Наську смысла не было. Если она не захочет, я её в этих лабиринтах никогда не найду.
Лучше сходить к Продавцу и закончить наши с ним дела. А уж потом вернусь и поговорю с девчонкой. Пусть пока отойдёт.
Я был почти уверен, что Иван ждет меня у выхода из Гнезда. Сидит на невесть откуда взявшемся стуле, заложив ногу за ногу.
Но у Гнезда никого не было. Ни охраны от Лихачева, ни зевак (иногда даже организованные группы туристов подъезжают на автобусе), ни Прежнего.
Пожав плечами, я пошел к Комку. Вспомнил почему-то бездомного любителя поэзии, ошивавшегося раньше возле памятника Низами. Ага, я запомнил имя поэта. Даже почитал немного. Ну, ничего так… наверное, на его родном арабском, или каком там еще, звучит лучше.
Надо будет заглянуть к памятнику Высоцкого, куда собирался отправиться поэтический бомж.
У Комка ждал знакомый серчер с соседнего района, парень помладше меня, ушлый и активный, день и ночь шатается по центру. То ли очень деньги нужны, то ли копит на что-то. Мы поздоровались, обменялись ничего не значащими вопросами. «Ты как?» — «А сам?» — «Лут какой-то мелкий идет». — «И не говори». — «Где промышляешь?»
Интересно, если бы я сказал, что вчера «промышлял» на Селене и убил троих Слуг — он бы счел меня психом или ушел от греха подальше? Впрочем, скорее всего и то, и другое сразу.
Когда серчер закончил свою торговлю, я зашел в Комок. Продавец возвышался за стойкой, но я больше не мог воспринимать его как человека. Под одеждами, похожими на арабский бурнус, скрывался всего лишь металлический бак с синей жижей — и фрагменты человеческого тела.
— Максим, — сказал Продавец. — Ждал вас раньше!
— Извините, задержался, — сухо ответил я. — Был на Селене. Сражался. Чуть не погиб.
— Знаю, — ответил Продавец. — Рад, что вы справились.
— Я закончил расследование, — сказал я. — Вашего коллегу никто не убивал, он сам покончил с собой. У него были какие-то странные отношения с Татьяной Воробьевой, Кандидатом в Прежние. В свою очередь Татьяна была связана с группой Слуг, которые хотят вырваться из-под власти Прежних и создать свою цивилизацию вне Земли.
— Любопытно, — сказал Продавец. — Бунтующие Слуги? Помогающий им Кандидат? Невероятные отношения.
— Но это так. Татьяна приносила вашему коллеге какие-то странные кристаллы.
— Разноцветные? — быстро сказал Продавец.
— Да. В последний раз она принесла красно-оранжево-желтый кристалл… если вам это важно.
— Важно.
— Ваш коллега клал кристаллы под язык, рассасывал, это вызывало у него какие-то глюки. Наркоман он был.
— Красно-оранжево-желтый, — сказал Продавец задумчиво. — Боюсь, я бы тоже не удержался.
— И умерли бы, — сообщил я с удовольствием. — Когда он стал рассасывать этот кристалл, ему поплохело, и Воробьева умерла. Я думаю, что ее убила ваша система безопасности, она сработала, но с запозданием.
Продавец молчал.
— Ну а ваш коллега подсел на измену. Стал вопить, что ему стыдно. Пошел, сделал в синтезаторе топор из какого-то странного металла. И убил себя.
Я помедлил секунду и добавил:
— Расплескался на несколько метров…
— Это был символический акт, — тихо ответил Продавец. — Повреждение корпуса не способно вызвать смерть, как и потеря части сущности. Ему требовалось обозначить свой поступок, прежде чем прекратить жизнь. Он выбрал топор.
— Я выполнил ваше поручение, — сказал я.
— Остается открытым вопрос отношений моего коллеги и госпожи Воробьевой, происхождения и характеристик разноцветного кристалла, движущих мотивов Кандидата и Слуг.
— Это не входило в задание. Вы велели узнать, кто и как убил Продавца. Вы даже добавили: «И всё». Я дал вам ответ, верно?
Продавец помолчал. Сказал:
— Да. Верно. Информация дала больше вопросов, чем ответов, но вы выполнили условия сделки.
— Вы ведь всегда соблюдаете условия? — спросил я. — Без всяких уловок и хитростей?
Продавец хрипло засмеялся.
— О, да. Это интересное замечание. Вы имеете в виду, что я обещал вам возвратный мутаген, но не уточнил сроков?
— Да, — кивнул я. — Буквально сейчас пришло в голову.
— Мы соблюдаем не только букву, но и дух условий сделки, — обиделся Продавец. — Я не могу выдать мутаген прямо сейчас, поскольку занят выполнением очень важного и сложного заказа. Но вы получите его завтра утром, как только я завершу другой синтез. Приходите в это же время, Максим. Никакого обмана, обещаю.
