Глава 28

Гуров закончил допрос, составил протокол, дал задержанному его прочесть и подписать, а затем вызвал конвой.

Вместе с конвоирами в кабинет вошел и его хозяин майор Проценко. Он выглядел немного отдохнувшим. Оказалось, что все то время, пока Гуров вел допрос Масленникова, майор спал на диване, стоявшем в соседнем кабинете.

– Все, забирайте этого героя в СИЗО, – сказал ему Гуров. – А мне пришлите Кривушина. Настало время с ним побеседовать.

Проценко дождался, пока конвоиры увели Масленникова, а затем обратился к Гурову:

– Лев Иванович, а может, хватит с вас на сегодня? Смотрите, время уже к полудню подходит. Вы уже сколько времени на ногах? Больше суток, это точно. Когда в последний раз ели?

– Да не так уж давно, – отвечал Гуров. – Вот как раз здесь, в этом кабинете, прошлым утром ты меня угощал бутербродами. Так что запас сил у меня еще есть. Я не хочу ничего откладывать на потом. Сейчас у меня на руках имеются показания Масленникова. С их помощью я надеюсь получить исчерпывающие объяснения и от главного участника этого дела, то есть Кривушина. Так что давай, Константин Петрович, доставь его в этот кабинет, сделай мне такое одолжение.

Майор тут же набрал номер СИЗО и приказал доставить Кривушина на допрос.

В ожидании, пока прибудет машина с этим бандитом, Гуров стал перечитывать протокол допроса Масленникова. Он по одной передавал майору страницы этого документа. Тот читал показания театрального критика и только головой качал.

Но вот за дверью послышались шаги, она открылась.

Старший конвоя заглянул в кабинет и сказал:

– Задержанный Кривушин доставлен. Прикажете ввести?

– Да, давай его сюда, – заявил Гуров.

Конвоиры ввели в помещение человека, схваченного сегодня возле лесной опушки. Только теперь Лев Иванович смог хорошенько его разглядеть. Николай Кривушин был коренаст и от этого казался еще ниже, чем был на самом деле. Он давно не брился, лицо его покрывала густая щетина. Глаза глубоко сидели в орбитах, поэтому их цвет было трудно разглядеть.

– Что ж, садись, Кривушин, поговорим, – предложил арестанту Гуров. – Нам есть о чем побеседовать.

– Не о чем мне с вами разговаривать! – злобно произнес бандит.

– Как это не о чем? – сказал сыщик. – Ты нам расскажешь, как убивал Елену Прокофьеву, угрожал смертью пенсионеру Кислицыну, добиваясь, чтобы он выдал тебе месторасположение сторожки. О других своих подвигах, вроде ограбления магазина, можешь сегодня не рассказывать. Об этом мы можем позже поговорить.

– Ничего я рассказывать не буду, – упрямо повторил убийца. – Никогда я с ментовкой не сотрудничал и теперь не буду. Если что от других узнаете, значит, вам повезло. А от меня ничего не услышите.

– Да, от других людей мы уже многое узнали, – произнес Гуров. – Например, Масленников нам показал, что это ты задумал убить Елену, пытать ее до смерти. Тебе вообще всегда нравилось мучить людей.

– Да эта сука ничего другого и не заслуживала! – выкрикнул Кривушин. – Наши деньги решила присвоить, тварь! Я их добывал, жизнью рисковал, когда на дело шел. А она себе на них квартирку купила! Нет, это я ее еще мало мучил, стоило бы побольше. Только у меня времени не имелось, опасно было там долго оставаться. А главное, сколько я ни искал, сумки так и не нашел. Общака там не было, вот что самое важное. Если бы я быстро его нашел… – Кривушин выговорил такое вот начало фразы и замолчал.

Гуров и Проценко переглянулись, и майор спросил:

– Что тогда было бы? Ты бы ее тогда в живых оставил, не убил бы?

Кривушин усмехнулся, медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Нет, в живых оставлять ее было никак нельзя, – произнес он. – Слишком много она знала и очень уж сильно была перед братвой виновата. Я бы ее тогда быстрее убил, без мучений. Хотя какая разница? Все равно конец один. Вот так и мне теперь. Что я буду вам тут все рассказывать, что молчать, все равно, кроме пожизненного, мне ничего не светит. Что, разве не так? Это Серому есть что терять, вот он перед вами и извивается ужом. А мне ни терять, ни искать нечего. Не просто так говорят на зоне: «Не верь, не бойся, не проси». Вот я и не буду вам верить, не стану бояться и просить. – Николай Кривушин высказал эту общеизвестную уголовную мудрость и замолчал.

До самого конца допроса он не проронил больше ни единого слова, таки выполнил свое обещание и не стал давать показания. Гуров и Проценко задавали ему самые разные наводящие вопросы, рассказывали о ходе расследования, но все это было напрасно. Бандит упрямо смотрел в угол и вообще вел себя так, словно внезапно оглох и ничего не слышал. Он лишь отрицательно покачал головой, когда Лев Иванович предложил ему подписать протокол допроса. Так и пришлось сыщикам от него отступиться. В третьем часу дня они вызвали конвой и сдали ему этого матерого уголовника.

– Что я вам говорил, Лев Иванович! – сказал Проценко, когда дверь за убийцей закрылась. – Не надо было его сегодня допрашивать, не имело смысла. Можно было этого Кривушина и завтра вызвать. Лучше бы пошли вы в столовую да пообедали. Идите сейчас, еще успеете. Она у нас до четырех работает.

– Да, поесть надо, – сказал Гуров. – Я схожу. А что касается допроса, то тут ты не прав, майор. Сегодня он хотя бы что-то нам говорил, фактически признался в убийстве Елены, только протокол подписывать отказался. Но если ты себя на следующих допросах правильно поведешь, то сможешь его убедить это сделать. Оно будет важно во время суда. Что же до дальнейших признаний, то если этот бандит их сейчас не сделал, то в следующие дни, когда в камере обживется, возбуждение после ареста схлынет, он их тем более не даст. У меня большой опыт общения с людьми подобного сорта. Он говорит, что допрашивать их следует как можно раньше.

– А что это вы говорите «если ты себя на следующих допросах правильно поведешь»? – спросил Проценко. – Вы разве в этих допросах не собираетесь участвовать?

– Нет, не собираюсь, – ответил Гуров. – Задача, ради которой мы с моим другом Стасом Крячко приехали в Заозерск, выполнена. Убийство Елены Прокофьевой раскрыто, преступники установлены и задержаны. Допросить их, установить степень виновности каждого, довести дело до суда вы и без нас сможете. Нам в Москве и своих дел хватает выше головы. Так что прощай, майор. Приятно было вместе поработать.

Они пожали друг другу руки, обнялись.

– Давайте я вас в столовую провожу, что ли, – предложил Проценко.

– Что я, маленький, чтобы меня провожать? – заявил Гуров. – Если человек голодный, то он дорогу к еде всегда сам найдет, все преграды преодолеет. Вот и я найду как-нибудь вашу столовую.

Гуров вышел из кабинета и стал спускаться на первый этаж. Однако, оказавшись возле столовой, он только взглянул на дверь, из-за которой доносились аппетитные ароматы, а затем решительно направился к выходу.

Если бы майор Проценко узнал о таком поступке знаменитого сыщика, то только головой покачал бы. Вот, мол, как человек стремится домой, в Москву, совершенно не бережет свое здоровье!

Гуров поехал в гостиницу, в которой не был уже двое суток, и принялся складывать вещи. «Все ясно, – сказал бы посторонний наблюдатель. – Человек