так сказать, жалея меня. Тут я, конечно, вспылил. Мы тогда крупно поругались. Но отец своего решения не изменил. Ленка же вскоре уехала из Ростова. Говорила, что в Москву. Это уже потом я узнал, что она в Заозерске. То есть сестрица моя не хотела, чтобы кто-то из ее знакомых знал, куда она подалась на самом деле. Вот все это я Кривому и изложил. – Масленников замолчал.

Гуров счел нужным его подтолкнуть и проговорил:

– Но ведь на этом ваш разговор с Кривушиным не закончился, верно? Ты ведь к тому времени уже знал, где находится сестра. Кривушин заставил тебя это сказать.

– Ну, не то чтобы заставил, – сказал Масленников и усмехнулся. – Все-таки Кривой не Голован. Не было у него такой власти, чтобы меня заставить. Я и сам согласился с тем, что Ленка подло поступила. Эти деньги вовсе не ее, а наши. Только мы на них имеем право. В общем, мы с Кривым решили ехать в Заозерск, выведать, где Ленка прячет общак, и забрать его.

– Первым поехал ты, поскольку находился на легальном положении, – продолжил за него Гуров. – Что же тебе удалось узнать?

– Узнал я вроде многое, но все не особо важное, – отвечал бандит. – Выяснил, где она живет и работает, поглядел на этого придурка Прокофьева. Нашла себе муженька! Проведал я и кое-что более существенное. Например, что она покупала себе дорогие украшения, что они с мужем приобрели квартиру, хотя у него особых доходов не было. Из этого я сделал вывод о том, что моя сестричка начала тратить деньги из общака. И такая меня после этого злость взяла! Да, все это я выяснил. А вот главное – где Ленка общак прячет – так и не узнал. Тут требовалась помощь напарника. Вот я его и вызвал.

Гуров проницательно посмотрел на человека, сидевшего по другую сторону стола, и произнес:

– Прямо вот так взял и вызвал? Неужели у тебя не возникло желания кинуть своего бывшего подельника и забрать клад себе? Мне кажется, что такое стремление у тебя обязательно должно было появиться!

– А вы, однако, психолог, – сказал Масленников и криво усмехнулся. – Да, хотел я Кривого кинуть. Что он мне, большой друг, что ли? Волчара он самый настоящий, вот кто! Так что я сначала предпринял некоторые действия в одиночку. Побывал у сестрички в театре, пошарил там в шкафчиках. Потом наведался к милым супругам на дачу. Побеседовал с ее подругами, хотел выяснить, нет ли у нее какого домика, укрытия, где можно клад держать. Но ничего такого не обнаружилось…

– Погоди-погоди, – остановил его Гуров. – Говоришь, ты наведался к Прокофьевым на дачу? Но сосед видел там не тебя, а Кривушина! Он помог нам составить фоторобот человека, который крутился возле дачи Прокофьевых. Это был не ты, а твой подельник.

– Ага, значит, Кривой еще и на даче сумел засветиться, – с усмешкой проговорил Масленников. – С него станется. Кривой, он и по жизни кривой. Дело в том, что на дачу к ним мы дважды наведывались. Сначала я один там побывал, но ничего не обнаружил. Да и моя беседа с любимой сестренкой ничего не дала. После этого я и вызвал Кривого. Он приступил к делу.

– Ну, как он приступил к делу, мы знаем, – сказал Гуров. – А ты, значит, еще и беседу с Еленой провел. Где же вы разговаривали?

– Сначала я хотел сюрприз устроить, домой к ней в ее отсутствие явиться. Возвращается моя любимая сестренка в свою чистенькую квартирку после спектакля, а там родной братишка сидит. Но тут ее муженек зачем-то ремонт в прихожей устроил и замок в двери сменил, другой поставил, очень сложный. Я такие вскрывать не умею. Так что пришлось мне ее на улице встречать и вести в ближний кабак. Посидели мы в том заведении, поговорили. Я ей все пытался втолковать, какую подлянку она устроила, когда решила наш общак присвоить. Пытался я убедить Ленку в том, что она должна выполнить отцовский наказ, отдать каждому из наших пацанов его долю. Тогда и себе сможет что-то взять, никто возражать не будет.

– Что же тебе ответила на это твоя сестренка? – спросил Гуров.

Впрочем, вопрос был чисто риторический. Сыщик уже знал ответ на него.

– Эта стерва заявила, что нам ничего не светит, – сказал Масленников. – Дескать, я много от вас пострадала в детстве, когда на нашу семью все пальцем показывали и серьезные люди не хотели с нами дела иметь. А теперь я хочу за этот ущерб компенсацию получить. Мол, те деньги, которые мне отец оставил, и есть эта самая компенсация. Так что я вам ничего не отдам. Я ее тогда спросил: «Что же ты обо всем этом отцу не сказала, когда он тебе сумку оставлял? Зачем соглашалась, головой кивала?» А она мне вот что ответила: «Я так говорила лишь потому, что иначе он мне ничего не дал бы. А я не дура, чтобы от такого наследства отказываться. Другого наследства мне папа ведь не оставил, верно?»

– То есть Лена сразу рассматривала эти деньги как свое наследство, – задумчиво произнес Гуров, потом спросил: – Значит, после этого разговора ты и вызвал Кривушина?

– Да, тогда я его и вызвал в Заозерск, – ответил Масленников. – Другого выхода у меня не было. Да, если честно, я и сомневаться уже перестал в том, честно ли так поступать по отношению к сестре или нет. Разозлился я на нее до последней степени, понимаете? Меня еще никогда в жизни так не кидали. Причем кто? Родная сестра! В общем, после того разговора все и решилось.

– А Кривушин не пытался с Еленой поговорить по-хорошему?

– Нет, что вы! Это не в обычаях Кривого. Он сразу начал готовиться к визиту в ее квартиру, замок изучил, график передвижений ее мужа составил с моей помощью.

– Но ведь ты понимал, что ждет твою сестру, когда Кривушин нанесет ей этот визит? – спросил Гуров. – Мне в Ростове рассказали, что твой нынешний подельник еще в прежние времена отличался особой жестокостью, любил мучить свои жертвы.

– Понимал, конечно, – со вздохом проговорил Масленников. – Я только надеялся, что Ленка испугается и отдаст сумку. Тогда, может, она осталась бы в живых. Но жадность в ней сильнее оказалась, чем страх.

– А ты, наверное, Кривушина до самой квартиры сестры провожал? – спросил сыщик. – А потом, после дела, встретил его, верно?

– Ну да, ждал я его! – с вызовом произнес самопальный театральный критик. – Что тут такого? Я в убийстве не участвовал, в нем не замешан. Вы должны учесть мое чистосердечное признание, тот факт, что я вам дал полные показания.

– Насчет этого не бойся, – со вздохом произнес Гуров. – Все будет учтено. Да, и вот еще один вопрос напоследок. Ты не знаешь, нашел ли Кривушин у твоей сестры список членов вашей банды с указанием сумм, какие кому полагались? Он вроде как должен был лежать в сумке, но там его не оказалось.

– Слышал я об этом списке, – отвечал Масленников. – Кривой мне эту историю рассказал. Он этот же самый вопрос Ленке задавал. Спрашивал, где казна и список, приложенный к ней? Про казну она не сказала, а насчет списка заявила, что его уничтожила.

– Как уничтожила? Почему? – спросил Гуров.

– Сказала, что сожгла, – отвечал Масленников. – Это, в общем, было единственное, что она Кривому рассказала. Сожгла потому, что еще тогда, в Ростове, решила, что ничего отдавать не будет. Вот и ответ на ваш вопрос.