«Я помню. Сейчас вернусь.»

Она исчезла в моей спальне, а я развел огонь в камине в гостиной. Солнечные батареи выдержат, я не волновался, но в такую ночь огонь не помешает. Когда я принес из гаража последнюю охапку дров, то обнаружил, что Уиллоу сидит перед огнем и проводит маленькой щеткой по мокрым волосам.

«Давай помогу», - предложила она, поднимаясь на ноги. Носки доходили ей до колен, а мои спортивные шорты она свернула несколько раз, оставив голыми только колени. Толстовка была ей велика, доходила чуть ниже середины бедра, и рукава у нее тоже были закатаны.

«Я справлюсь», - сказал я ей и положил стопку на подставку для бревен, которая стояла в конце камина.

«Где ты прятала расческу?»

Она открыла заднюю крышку, и расческа сложилась в еще более крошечный прямоугольник.

«Я умудрилась засунуть сумочку под куртку. Хорошо, что так получилось, ведь у меня там кошелек и все важные вещи.»

«Потому что ты планировала сходить в магазин?», - поддразнил я, когда мы оба сели. Она подогнула ноги под себя, а я поднял колени, чтобы опереться на локти, и мы оба уставились на огонь.

«Держу пари, ты думаешь, что я самая большая неудачница на свете.»

«Что?»

«Неудачница. Ну, знаешь, «спаси меня!.»

Она взмахнула руками в воздухе и потрясла ими, все еще глядя в пламя.

«Почему я должен думать, что ты неудачница?», - спросил я.

«Ты дома всего две недели? И вот тебе уже дважды пришлось приходить мне на помощь.»

Она пожала плечами, но я знал, что она не относится к этому так легкомысленно, как кажется.

«Ладно, но я дома уже около двух с половиной недель, и, насколько я знаю, ты тоже успела спасти меня.»

Она бросила на меня озадаченный взгляд.

«Ты встала перед всем городом и приняла мою сторону. Хотя ты знала, что это тебе дорого обойдется. Может, я и получил пулю за тебя, но ты принял на себя удар своего отца за меня. Я бы сказал, что в этом случае мы в расчете.»

Мои губы приподнялись в улыбке.

«В этом раунде?»

«Ну, если мы ведем счет.»

Я поднял брови.

«Я помню один случай, когда ты взяла бейсбольную биту моего отца и позвала Скотта Мэлоуна, чтобы он пришел мне на помощь.»

Это было одно из моих любимых воспоминаний о ней.

«Это вряд ли считается! Ты подрался с ним из-за меня. Еще один пример того, как ты пришел мне на помощь.»

«Ты была двенадцатилетней девочкой с битой. Я не спасал тебя, я просто дал тебе время выбрать оружие с умом. Ты была в бешенстве.»

Я улыбнулся воспоминаниям. На следующий день я взломал ее шкафчик и оставил коня - первую из наших шахматных фигур.

«Ну да, он назвал меня уродливым мальчиком и спросил, почему я не похожа на Чарити, и это было не в первый раз. Но когда он набил мой рюкзак мусором, с меня было довольно.»

Ее щеки покраснели.

«Потом ты налетел на него, и что мне оставалось делать? Позволить тебе расправиться с ним? Не с теми мальчишками, которые присоединились к нему.»

«Именно. Тебя не нужно было спасать. Тебе просто нужна была фора.»

Я рассмеялся.

«Ладно, а как насчет того случая, когда я застряла на дереве на участке твоего отца? Тебе пришлось лезть за мной», - бросила она вызов.

«Не считается. Ты пыталась достать брошенный мной фрисби, и ты так быстро забралась туда, что я не успел опередить тебя и добежать до дерева.»

Я покачал головой.

«И ты бы его достала, если не зацепилась волосами.»

«Справедливое замечание. Тем летом я чуть не отрезала их.»

«Я рад, что ты этого не сделала.»

Черт, я не хотел этого говорить.

Ее глаза расширились.

Я мог либо отступить, либо признать это. Какого черта?

«Твои волосы прекрасны, и я знаю, что тебе нравятся длинные. Ты бы пожалела об этом. Когда у тебя в них застряла жвачка, я подумал, что сейчас в ход пойдут ножницы.»

Она надулась.

«Салливан бросил мне ее в волосы.»

Ее лоб наморщился.

«Сколько нам было? Десять?»

Я кивнул.

«Это было летом, когда умерла мама, так что да, тебе было десять.»

«Она потратила целый час, чтобы вытащить ее, чтобы мне не пришлось рассказывать маме», - тихо сказала она, и по ее лицу пронеслась тоскливая улыбка.

«Она была такой замечательной. К тому же она знала, что это была моя вина, поэтому быстро прикрыла меня.»

Я поднял глаза на фотографию на камине, на которой мама стояла, улыбаясь, с нами тремя, наряженными в галстуки на ее последний День матери. Вот только она не знала, что он был последним.

«Как ты можешь винить в поступке Салливана себя?»

Она резко посмотрела на меня.

«Да ладно, ты что, не знала?»

«Чего не знала?»

«Он сделал это только потому, что злился, что мы едем на горячие источники без него. Помнишь? Он не закончил работу по дому, поэтому его не пустили, и он чертовски не хотел, чтобы ты ехал со мной.»

Черт, как же он ревновал, уже предъявляя свои права на девушку, которая и не замечала, что она - его мир.

«Ты серьезно?»

Она наморщила нос.

«Боже мой, и ты закончил его работу по дому, пока твоя мама доставала жвачку», - вспомнила она, глядя на ту же фотографию.

«Ага.»

Надо было расценивать это как предзнаменование.

«Ты был так добр к нему, Кэм. Ты всегда ставил его на первое место, даже когда я знаю, что ты не получал того, чего хотел.»

Ее глаза встретились с