Шрифт:
Закладка:
— Ты не тронешь наших идолов, сопляк. — Волхв (как показалось Виктору) вонзил свой посох в землю.
— Мне нужен парень на алтарном камне. Не больше. — Холодно проговорил Виктор. Пусть перед собой он и видел немощного старика, он чувствовал перед ним странную ауру.
«Такое ощущение, будто передо мной человек, выкованный из стали. Здесь что-то не так».
— Это наша жертва Карачуну, — спокойно ответил Вторак. «Надеюсь, Бушуй успел уйти достаточно далеко. Зря я оставил его одного… Но мне нельзя бросать идолов и своих собратьев без защиты». — И ты его не получишь.
— Что же… — 123 сложил руки в печать «Инферно». Воздух перед его руками задрожал, и чёрный поток огня вырвался из своего плена.
— Что… — Пламя обогнуло старика в нескольких сантиметрах и рассыпалось, оставив после себя только язычки дыма.
— Мой черёд.
Глаза Вторака залились лазурью и руки его облепили горбатые линии молний. Борода волхва трепыхнулась, сам он слегка дрогнул и, не без труда, взмахнул своим древним посохом.
«Молнии… Синие, а теперь… Чёрные?»
Виктор ушёл вправо, но языки тока ужалили его в спину, и он почувствовал острую боль в лопатках.
Вторак ударил в землю и на секунду она брызнула горбатой молнией, змеем впившись в ногу инквизитора.
Парень попытался сложить руки в защитный барьер, которому его обучил надменный Скряга, но руки его не слушались. Они дрожали, пальцы шли в разные стороны и скоро юнец понял, что уже сидит на коленях, а части его тела вывернуты совсем не в те стороны. Его били десятки, нет, сотни крохотных, но острых кинжалов, жаля его то туда, то сюда.
Старик оскалился жёлтыми, кривыми зубами и громко крикнул какое-то заклинание, отчего его жертва врезалась в мёртвую землю.
«Жалкий малец слишком наивен, — усмехнулся волхв про себя и сжал одну руку в кулак. — Недолго тебе, подонок, осталось».
Тонкие ледяные иглы, из прозрачных телец, в которых виднелась тёмное ядрышко, начали ползти к Виктору, навострив свои тонкие копья. Они были настолько остры, что даже утеплённый мехами китель Святой Инквизиции долго не выдерживал.
Когда ледяные оковы окружили сомкнули его в руках и ногах, парень еле смог преодолеть чудовищную головную боль, которая на него обрушилась.
«Он… сбивает электрические импульсы в мозге… Так и поджарит меня…»
Конечно, Виктор Зверев предполагал, ещё до ссылки в «Князе», что язычники могут быть сильны. Пусть многие зелёные юноши, которые только оторвались от мамкиных грудей бахвалились, что смогут самолично перерубить этих лесных отродий с целую пачку, 123 всё же не мог довериться их самоуверенности.
— Они должны быть сильны, — спорил он как-то с Одноруким, сидя в общей столовой. — Иначе почему Инквизиция не может их сгноить почти десять веков?
Беловолосый махнул рукой:
— Ныкаются в своих чащах вот и всё тут. — Он жадно оторвал кусок чёрствого хлеба. — Никакой опасности. Зуб даю.
Но теперь Виктор видел залитые чёрными молниями глаза дряхлого старца. Они змеями вились по его телу и ползли к посоху, в то время как другая рука посинела, наполовину обратившись в лёд.
Стихии. Язычники умели владеть не просто негативной или позитивной энергией. Они могли придавать ей любую естественную форму и пользоваться ей, словно эльфы из древних сказок.
Внезапно страх холодными, чёрными пальцами сжал сердце юному охотнику. Он понял, что умрёт. Силуэт чёрного, злого волхва рассеялся и перед собой он увидел старуху с косой. Рваный плащ, скрывающий костлявое тело, чёрный, сшитый из самой тьмы капюшон и пугающий, мёртвый взгляд. Старуха повернула свою косу и замахнулась.
Он закрыл глаза.
«Больше не хочу. Нет… Всё это только сон… Я дома. Всё хорошо…»
Ему вдруг показалось, что его зовёт отец.
«Иди сюда! — кричал он и звук эхом полз по густой темноте. — Сю-ю-ю-юда!»
— Вставай… — шептали голоса во мраке. — Вставай…
Они были похожи на всё и ни на что сразу. Всё слилось в один буйный поток, который нёс его далеко, в самые чертоги его разума.
— Вставай! Витя… Тьфу, 123, вставай! СЛЫШИШЬ, ИДИОТ?!
Это был Однорукий. В руках он держал что-то вроде копья, но древко у того было обломано, наконечника не было вовсе. Из-под разорванного кителя виднелись ранки, откуда слабо сочилась тёмная кровь.
Парень огляделся и увидел лежащего перед ним старика. Из его горла торчало потерянный наконечник копья, и старик ещё боролся за свою жизнь, тщетно пытаясь остановить кровотечение. Разорванная копьём рана будто бы пыталась срастись, но каждый раз рвалась вновь, и волхв не успевал укрепить свою дряхлую кожу.
— Обрати… душу мою… в Правь… Я… — Слова превращались в неясное бульканье. — Бушуй… Мальчик… — Слеза выбилась из глубоко посаженных глаз и, скользнув по щеке, смешалась с кровью. Рука волхва Вторака дёрнулась и отпала от раненой шеи. Глаза его похолодели, обратившись к небу.
— Что ты на него уставился? — выругался беловолосый. — Не встанет, небось. Уходим.
— Они отступили? —
