Я не знаю, как справлялся бы без Пушистика, потому что в такой ситуации и при таких условиях не бывал раньше. Но я обязательно об этом подумаю в следующий раз! Как только убью эту виверну.

Потому что слить заказ и попасть на базу, потому что тело-носитель уничтожила тварь из Разлома — это такой удар по моей репутации, что друзья будут ржать еще лет триста, а об отпуске или серьезных заказах придется позабыть лет на пятьсот.

Поэтому я сцепил зубы, и высчитывал секунды, при этом следя как за виверной, так и за Пушистиком. Требовалось скоординировать действия, миг позже или раньше, и все, бой проигран так и не начавшись.

Сама же виверна медлила с ударом, потому что пока пыталась понять, кто ее соперник, насколько он опасен и почему он, собственно, не боится ее и при этом не убегает и не нападает. Да, бездействие тоже вгоняло в ступор, так как у виверны перед глазами другие варианты действий — бей или беги, разумеется. И либо ощущался страх, либо злость. А тут — ничего. Пуш не боялся, не злился, он всего лишь выполнял мои приказы, как всегда, в серьезных ситуациях, отключая эмоциональную составляющую своей личности. Что-то вроде моих трансов, как я понял при его ранних объяснениях своего поведения.

Чистый разум, незашоренный эмоциями. Удобно.

— Давай! Целься в шею под череп! — скомандовал я, заняв нужную позицию и взметнувшись вверх тугой пружиной. Потом определенно придется взять паузу и поискать еще четыре монетки для вызова лекаря. Боевой транс в финальной стадии травмирует физическое тело. Ты забываешь про само слово боль, как и про все остальное — только достигнуть, выполнить цель. Убить. Но сейчас либо я, либо меня. Я объективен и не самоуверен при оценке врага.

Не обратив ни малейшего внимания на загоревшиеся огнем поврежденные сухожилия на ногах, я оказался на спине виверны, четко у основания шеи и встал на основание крыльев, моментально вгоняя кинжал до упора в основание черепа с одной стороны.

А с другой стороны в это же место вцепился Пушистик, всеми четырьмя лапами и пастью, с силой сжимая челюсти — либо пережать шею, либо выдрать кусок. Регенерация у виверн обычная, так что ожидать, что раны моментом заживут не надо.

Я дернул за рукоять кинжала, резким движением прорезая все больше плоти, стремясь если не отделить голову от шеи, так хотя бы нанести как можно больший вред и вывести виверну из строя надолго. Чтобы включился инстинкт самосохранения, который у этих тварей, как раз, был в наличии.

И тут меня снес со спины хвост виверны, скинув на жесткий колючий песок с такой силой, что тело остановилось только у стены, впечатавшись в твердые камни с хорошей инерцией.

Поморщившись от боли, я попытался вдохнуть, зная, что это необходимо. Пока я дышу, тело живет, заказ не завершен, я в этом мире.

Пушистик не отпускал горло умирающей виверны, не обращая внимания ни на что, пока тварь не затихла, распластав огромные крылья по песку.

И только тогда питомец, на ходу меняя размер на привычный и мелкий, кинулся ко мне, стремясь узнать о моем состоянии. Потому что больно было так, что на мысли сил не оставалось.

— Эй, ты чего! Не помирай! Мы же справились! — словно кошка, Пуш потерся головой о мою ладонь, и я поморщился еще больше.

— Рана на спине от жала хвоста. От плеча до пояса, глубоко, крови много. Ребра от удара об стену треснули. Или сломались. Дышать тяжело. Связки и сухожилия на ногах повреждены. Кислотные ожоги от яда на руках и спине. Мне нужен целитель. Ищи монеты. Быстро, — сосредоточившись, не давая себе соскользнуть в обморок, передал я мысленно Пушистику, и тот кивнул, размазанной молнией скользнув вверх по стенам, исчезая в вышине.

Я же сломанной тушкой лежал у стены, чувствуя все прелести быстрой кровопотери и наличия яда в крови. Поэтому делал все, что было возможно и необходимо в данной ситуации — медленно дышал, замедляя ритм сердца, и изредка тыкая пальцем в обожженные ладони, когда чувствовал, что перед глазами слишком много мушек, мешающих видеть. Краткий приступ боли не давал погрузиться в беспамятство, из которого были все шансы не выйти. А мой заказ еще не выполнен! На кону буквально моя честь, как Мастера!

— Гепард, миленький, держись, пожалуйста, не умирай! — я сцепил зубы, тыкая еще раз в ладонь, но Лисичка передо мной не исчезла. Наоборот, рухнула на колени, наплевав на то, что колючий песок оцарапал ноги, и наложила на меня руки.

Стало тепло, и боль отпускала… Я закрыл глаза, погружаясь в уютную темноту, но оттуда меня вывела резкая пощечина. Вздрогнув, я сосредоточился на Лисе, чье лицо снова закрывала привычная золотая маска.

— Не смей закрывать глаза. Слышишь⁈ Не смей! Ты должен быть в сознании!

От ладоней Лисицы текла белая магия. Белая! Не серебристо-фиолетовая, как Энергия, а белая, как костюм нашего руководителя.

— Ты маг Жизни? — выдавил я из себя, потому что раз в обморок уходить нельзя, то стоит поговорить и выяснить некие детали.

— Да, — едва слышно прошептала Лисичка, и я вновь вспомнил про наличие дурацких шаров в воздухе. Но, может, наш милый междусобойчик с еле слышными фразами не разберут с такой высоты, учитывая, что мы все в масках, и по губам ничего не прочитаешь?

А еще я понял, почему рыжая девушка почти прижалась ко мне, нависая над телом — она своей спиной закрывала горящие белым светом руки. То есть да, лекарь лечит, внимательно наклонившись над пациентом. А чем там лечит — уже мелочи. Хоть колыбельную может спеть, если это позволит поставить на ноги участника этих великих сражений. Или чего там?

Так как Лисичка не была расположена разговаривать, а в обморок меня по какой-то причине не отпускала, то я решил подумать, осознавая, что с каждой минутой лечения настоящим магом Жизни, чувствую себя все