Алабама вернулась к плану А, который привел ее тем ранним вечером в единственную скобяную лавку в крошечной рыбацкой деревушке под названием Вик. Там она купила веревку, а все остальное у Алабамы уже было заготовлено. Она уже узнала, как подниматься по леднику, а за несколько недель дотошных исследований изучила все нужные узлы. Алабама уже знала, как и где завязать веревку на своей руке. Веревка на руке, рука на ледяной глыбе, и она, запутавшаяся между ними. Если бы она рассчитала все верно и в урочное время оказалась в нужной точке на горе, Том и Бенно нашли бы ее (сражавшейся доблестно, храбро за жизнь), когда повели бы новую группу в утренний поход по леднику.

Этот поход был лучшей частью ее плана А. Он обеспечивал Алабаме готовых, невольных зрителей – свидетелей ее спасения и ее беспримерного мужества. Она морщилась бы от боли, пока Том и Бенно высвобождали ее из пут, но не пролила бы ни слезинки. И участники похода взирали бы на это с неподдельным изумлением и благоговейным трепетом. «Алабама такая сильная! – сказали бы они потом. – Она такая красивая и бесстрашная!» Они вернулись бы домой и рассказали о ней своим любимым, друзьям и знакомым. А когда Алабама сообщила бы торжественно об ампутации, снабдив известие кратким пояснением (веревка перетянула руку, кровь перестала поступать, развился некроз тканей), эти люди ужаснулись бы. И начали бы писать посты в Фейсбуке. Сумма пожертвований на ее лечение и восстановление на платформе «ГоуФандМи» превысила бы все мыслимые пределы. Незнакомые люди стали бы писать Алабаме и признаваться в том, как сильно она их воодушевляет, каким примером для подражания служит. И никто не заметил бы унылое, набившее оскомину своей избитостью объявление о беременности Холли Гудвин.

Рука была вполне разумной платой за все это.

Но теперь… Теперь вот… Селеста и Генри, вместе.

Как это, черт возьми, некстати!

План Алабамы требовал сильную героиню, заслуживавшую симпатии и восхищения, а не убогую, отвергнутую мужем и подругой парию, заслуживавшую только презрения.

Кого может воодушевить и окрылить жалкая брошенка?

Глава 32

Холли

На утро следующего дня

Вик, Исландия

Неподалеку от берега Вика находилось скопление черных скал, которые поднимались из воды как колонны – более черные и более зазубренные, чем покрытые мхом стены утесов, ограждавших деревню. Одна из колонн была тонкой и высокой; ее обрамляли две более приземистые и округлые колонны. И волны прибоя неустанно разбивались об их каменные основания.

Пока полицейская Гусмундсдоттир черкала что-то в своем блокноте, Холли разглядывала эти скалы и думала о женщине, о которой ей рассказала Кэтрин в первый день путешествия – о той, что поплыла к скалам и утонула. Это была грустная история, но Холли не могла избавиться от мысли, что та женщина в какой-то степени сама «напросилась», сама обрекла себя на гибель. На что она надеялась? Разве не предвидела, чем может обернуться заплыв в такой воде?

– Как зовутся эти скалистые колонны? У них ведь есть какое-то название, да? – задумчиво спросила Холли, указав жестом на окно.

Полицейская Гусмундсдоттир посмотрела поверх ее плеча туда, куда указывала Холли.

– Рейнисдрангар, – ответила она резким грубоватым голосом с хрипотцой. Название прозвучало как нитка бусин, каждый слог словно врезался в последующий. – Это базальтовые кекуры.

Холли кивнула. Она вспомнила, что уже слышала эти слова – «базальтовые кекуры». Но что они означали, Холли не смогла вспомнить. Можно было, конечно, спросить. Но у Холли создалось впечатление, что полицейская проигнорирует ее новый вопрос.

Именно по этой причине Холли почувствовала себя неготовой к нему, когда Гусмундсдоттир продолжила, безо всякого побуждения с ее стороны:

– Согласно легенде, два тролля пытались вытащить на берег корабль. На восходе они превратились в зубцы скалы.

Исландский акцент полицейской Гусмундсдоттир американские уши Холли почти не улавливали; разве что согласный «в» исландка произносила чуть иначе. Но на какой-то миг Холли засомневалась: а верно ли она ее поняла?

– Надо же, – глупо ляпнула Холли.

– Сюзанна, – прорезал тишину в комнате зычный мужской голос.

Обе женщины вскинули разом глаза.

Резко вдохнув, Холли чуть не поперхнулась воздухом.

В дверном проеме между кухней и столовой стоял напарник полицейской Гусмундсдоттир. Одной ногой он придерживал дверь, чтобы та не закрылась, а одной рукой жестикулировал Гусмундсдоттир, чтобы та вышла в коридор. В другой руке он держал нож.

Хлебный нож.

Холли показалось, будто весь воздух вытек из комнаты. Ей стало нечем дышать.

Полицейская Гусмундсдоттир раздраженно вздохнула, но последовала за своим сослуживцем. Холли прижала ладони к столу в попытке унять его легкую дрожь (и свою тоже). Рана на ее правой руке запульсировала болью. Другой нож должен был сделать ровный порез, но лезвие хлебного ножа было зазубренным. Пусть и не глубокий, но порез на руке Холли имел уродливые, рваные края.

Когда Гусмундсдоттир вернулась, Холли все еще прижимала ладони к столу. Прошло совсем мало времени с того момента, как полицейская ее покинула, а перед глазами Холли пронеслась вся жизнь. Ей всегда было интересно, как она себя поведет в чрезвычайной ситуации. Оказалось, что ее естественной реакцией было оцепенение.

– Извините, – сказала полицейская Гусмундсдоттир, даже не взглянув на Холли. И, не садясь на стул, подхватила блокнот. – Я ценю ваше терпение и сотрудничество. Вы нам очень помогли. Полагаю, мы пока можем закончить.

В голосе полицейской просквозила рассеянность, и Холли не смогла удержаться.

– Вы что-то обнаружили? – спросила она. – Вы нашли Алабаму?

Похоже, ее вопрос помог полицейской сосредоточиться. Она посмотрела на Холли так, словно впервые заметила ее. Но ответ обдумывала несколько секунд.

– Автомобиль, – осторожно сказала Гусмундсдоттир. – Тот, которым, как мы полагаем, управляла Алабама. Его обнаружили у южного берега.

– А Алабама?

– Ее тело мы пока не нашли.

Холли закрыла глаза. У нее возникло ощущение, будто она пьяная – это отвратительное чувство, будто ее тело вращалось, хотя она была абсолютно неподвижна.

Тело… Официально Алабама теперь стала телом. Потерянным телом. Телом, которое нужно было искать и найти.

Холли вспомнила глаза Алабамы – налитые кровью, затуманенные спутанным сознанием, но живые. Живые, по крайней мере в тот момент.

Даже теперь, даже после всего происшедшего, Холли находила потрясающим то, насколько быстро все может измениться.

Глава 33

Холли

В ту самую ночь

Вик, Исландия

В темноте Холли вряд ли отважилась бы выйти на улицу после похода по леднику. Но летнее солнце в Исландии садилось только после десяти вечера, и Холли отправилась на прогулку.

Она ничего не сказала Кэтрин о