Не знаю, чего я ожидал. Точно не семейной ссоры.

За спиной раздался сдавленный стон, и я, обернувшись, опустился на колено перед креслом.

— Миссис Форсайт…

Дверь распахнулась: в комнату вбежала рыжеволосая служанка. Девушка бросилась к госпоже, положила руку ей на плечо и ласково зашептала что-то на ухо.

— Госпожа ужасно расстроена, — тихо пояснила служанка, встретившись со мной взглядом. — Вам лучше уйти.

Глянув на мертвенно-бледное лицо миссис Форсайт, я встал и неохотно позволил горничной проводить меня к выходу.

— Что он хотел сказать? — пробормотал я себе под нос, раздумывая над заявлением доктора, что Шарлотта общалась с каким-то отребьем.

В дверях холла возник застегивающий пальто Форсайт. Наверняка собрался проведать дочь.

— Мы вас больше не задерживаем, инспектор.

— Доктор… — начал я, но Форсайт, выпрямившись, будто проглотил трость, процедил:

— Разговор окончен! — Обернувшись к служанке, он приказал: — Не смейте с ним говорить! Если попробуете — я вас немедленно выставлю на улицу. И вас, и любого, кто проявит несдержанность.

— Конечно, сэр…

Девушка, склонив голову, распахнула передо мной дверь, и я вышел на улицу, пропустив доктора вперед.

— Доктор Форсайт, вчера вечером ваша дочь могла погибнуть… И все же она жива.

Помедлив у порога, он бросил:

— Не смейте говорить, что ей повезло!

Служанка отвела взгляд в сторону. Доктор спустился со ступеней, и девушка с негодованием посмотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на меня.

Похоже, служанка может кое-что рассказать — более того, она совсем не против со мной побеседовать. Придется повременить, и все же я узнаю, в чем тут дело.

ГЛАВА 28

Я снова подозвал кэб и направился в Скотланд-Ярд. Слава богу, есть двадцать минут на раздумья.

Видимо, Винсент ждал меня с нетерпением. Минуты не прошло, как он появился на пороге моего кабинета.

— Ездили на Уоппинг-стрит? — испытующе глянул он на меня, прикрыв дверь.

Я уселся за стол; шеф устроился напротив.

— Да, сегодня утром была третья.

Прикрыв глаза, Винсент потер виски, оставив на коже красные пятна.

— Каждый вторник по женщине в лодке…

— Есть некоторые отличия, — спокойно поправил я. — Но самое главное — сегодняшняя жертва жива.

— Что вы говорите? — удивился шеф.

— Она госпитализирована в «Денмарк-стрит». Нам повезло — один из тамошних докторов знает ее семью. Пострадавшую зовут Шарлотта Форсайт Манро. Похоже, она в положении. Сам мистер Манро сейчас во Франции.

— В положении… — глухо повторил Винсент. — Господи, боже мой!

Он встал, сделал пару шагов от стены к стене — в моем кабинете не разбежишься, — и оперся о спинку стула. Мы посмотрели друг на друга.

— Вы навестили ее родственников?

— Родителей. Живут на Пурди-стрит.

Винсент помолчал, рассматривая свои руки, вцепившиеся в стул, и наконец, собравшись, поднял глаза.

— Корраван, на будущее: я должен быть в курсе ваших перемещений. — Он поднял руку, предупреждая мои возражения. — Знаю, почему вы с утра отправились к речникам. И все же вы могли потратить лишнюю минуту, чтобы отправить мне сообщение, — я ведь обязан знать обстановку.

— Слушаюсь, сэр.

Спорить я не стал, и все же моя интонация заставила шефа сверкнуть глазами.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли. Дело не в любезности, мистер Корраван. Нам, сотрудникам Скотланд-Ярда, негоже проявлять неосведомленность на случай, если у кого-то возникают вопросы.

— Я просто решил, что следует раздобыть больше оперативных данных для отчета, сэр.

— Да, разумеется, — сказал Винсент, не отрывая от меня взгляда. — В следующий раз потрудитесь присылать мне записки с курьером. Присылать своевременно, Корраван. Сделайте мне такое одолжение.

Спорить глупо.

— Конечно, сэр.

— А теперь продолжайте.

Я рассказал об утренних событиях, оставив напоследок неожиданное появление Тома Флинна, и начальник огорченно покачал головой.

— Хорошо, что «Фалкон», а не «Бикон» или «Рейнольдс», — успокоил его я. — Том не станет намеренно публиковать новости, которые могли бы затруднить следствие.

— И все же, если он что-то даст на первой полосе сегодня вечером, завтра это окажется во всех газетах, — справедливо заметил Винсент. — Странно, что Флинн каждый раз появляется вовремя. Вспомните хотя бы кражи в Вестминстере месяц назад.

— Он очень неглуп, — признал я. — Кстати, Блэр оставил в госпитале одного из своих констеблей, и сообщит нам, как только миссис Манро придет в себя. Надеюсь, ее показания помогут положить конец этим преступлениям.

— Нам решительно нельзя допустить, чтобы Флинн или любой иной газетчик узнал о предыдущих двух жертвах, — в задумчивости взялся за подбородок шеф. — В противном случае Лондон охватит паника, и преступник изменит свою методу. Хотя… он уже оставил в живых очередную жертву. Стало быть, отошел от прежнего образа действий.

— Хотелось бы выяснить, что имел в виду отец Шарлотты, говоря об отребье на улицах, — вставил я.

— Похоже, доктор Форсайт сейчас немного не в себе, — предположил Винсент. — Наверное, надо дать ему день-другой, потом посетите его еще раз.

Я промолчал; шеф выглянул в окно и после паузы заговорил снова несвойственным ему рассеянным тоном.

— Боюсь, наша страна изнемогает. Страдания множатся, и не угадаешь, какая именно беда тебя ждет.

— Прошу прощения, сэр? — уставился я на него.

— Помните предсказание Малкольма в «Макбете»? — ответил Винсент, так и не отвернувшись от окна. — Порой кажется, что зло приобретает новые формы. Становится более изощренным.

Слова шефа совпали с моими собственными ощущениями: меня беспокоило, что преступления меняют свой характер, переходят на новый уровень. Я пытался задвигать такие мысли на задворки мозга, не в последнюю очередь потому, что не видел смысла вспоминать цитаты давно ушедших от нас авторов. Кроме того, меня не покидала надежда: Шарлотта Манро способна изменить расстановку сил, если нам удастся поговорить с ней в течение нескольких следующих дней.

Винсент пошел к выходу, однако остановился на пороге, взявшись за ручку двери.

— Вы посмотрели материалы по Нату Маклафлину? Я чертыхнулся про себя.

— Пока нет, но обязательно посмотрю. По-моему, я знаком с человеком, который подскажет, где найти Ната.

Похоже, Винсент хотел что-то ответить, однако передумал и лишь молча кивнул.

Мне предстояло уделить целый час заполнению оперативного дневника. Внезапно накатила усталость, и я плюнул на бюрократию, занявшись взамен письмом в «Седдон-холл» — следовало узнать, как дела у мистера Дрю.

Письмо я с внутренним содроганием бросил в почтовый ящик и, впервые за год, по дороге домой завернул в паб за выпивкой. Словно со стороны услышал, как, перекрикивая царивший в зале шум, прошу порцию виски.

Зачем я это сделал? Сам не пойму. Наверное, отчаяние, сквозившее в голосе Винсента, напомнило мне о моих собственных тревогах. Быть может, я ощутил свою ответственность за вторую попытку Сидни лишить себя жизни. Быть