— Ты накормила меня очень плотно в обед, теперь, возможно, только чаю бы выпил.

— Хорошо. Будет готов через несколько минут. Подойдешь на кухню, или тебе чашку сюда принести?

— Тебе скучно, да? — он задумчиво вертел в пальцах ручку. — Ладно, мы с этим что-нибудь решим.

— А я нашла объявление на сайте, — решилась заговорить с ним о работе, сочтя момент подходящим, и шагнула ближе. — В «Олимпийском» требуется тренер для младшей группы. Моя кандидатура, думаю, удовлетворила бы их. Одна беда — документы мои сейчас, неизвестно где.

— Ты хочешь работать? — начал вращать ручку быстрее. — А есть ли в этом необходимость? Если считаешь себя обязанной съехать от меня побыстрее, то напрасно. Я желаю твоего присутствия здесь. Мне оно приятно, и еще хочу близости с тобой. Скажешь, еще этого не поняла? Или рвешься меня покинуть именно из-за этого? Можешь честно сказать, как ты ко мне относишься?

— Хорошо, — тут же выпалила я, а он от моих слов поморщился. — Э, э…не знаю, что бы без тебя делала.

— Это мне понятно, — положил, наконец авторучку на стол, но руки теперь сцепил в замок. — Но ты же поняла, о чем тебя спросил.

— Да, все ясно. И да, как мужчина, ты мне приятен. Но я же понимаю, что не могу быть для тебя притягательной на долгое время.

— Почему? — его удивление выглядело искренним.

— А как иначе? Скромная девушка, не привычная к столичной жизни, нисколько в ней не разбирающаяся…это все про меня. А ты в Москве, как рыба в воде. Я понятно все объяснила? Нет? Мне кажется иначе. Я точно надоем тебе уже через малое время. А разрывы с возлюбленными меня очень ранят. Это теперь точно знаю.

— Так значит? А работа тебе сейчас зачем? О деньгах не заботься, у меня их на полк возлюбленных хватит. Решила новыми знакомствами на службе обрасти?

— Что значит, на полк? Полк! И вообще, я на службу не призывалась. Сам знаешь, что здесь у меня временное пристанище. И я тебе за него благодарна. И очень. Но это же не значит…

— Но тебя же ко мне тянет. А меня к тебе. Это факт. Вспомни свои ощущения, когда мы…

— Оставим эту тему. Она ни к чему хорошему не приведет. Я тебе уже все объяснила, только ты понять не захотел.

— А ты? Ты меня поняла?

— Вот! Снова, здорово! Хватит! Я пошла на кухню заваривать чай. Приходи через несколько минут.

— Иди. Но работать ты пока не будешь, — догнали меня его слова уже в коридоре. — У тебя и документов-то нет.

— Вот! — я моментально снова возникла на пороге кабинета. — Я и хотела попросить тебя об услуге. Ты же сейчас, как раз, работаешь…

— Нет, я сказал.

— Да, что тебе стоит? Только и надо, что замолвить за меня словечко, а потом или найдется мой паспорт с дипломом, или я съезжу и…

— С какой радости мне за тебя хлопотать? — прищурился на меня, выжидающе. — Ты же не умеешь приходить к взаимопониманию.

— Так, значит? На взаимопонимании настаиваешь? Это выходит, что можем договориться через постель? Правильно тебя поняла? Кивни, если я угадала.

— Мне это ни к чему. Я и прямо могу сказать, что пойду тебе навстречу в этом вопросе, если станем спать в одной кровати.

— Предельно ясно все объяснил. Спасибо. Я подумаю.

— Пожалуйста. Но долго думать не советую.

— Отчего же?

— Не кажется ли тебе, что на ту вакансию есть и другие желающие?

— Пф! Появится новая. Это же Москва! Здесь рабочих мест много.

— Как знаешь. Дело твое, — и он снова уткнулся в свои бумаги. — Только уверен, ты мне уже сегодня объявишь о своем согласии.

Не знала, что Ткачев себе вообразил после такого разговора, но за чаем посматривал на меня выжидающе. Я же внутренне ликовала.

— Не дождешься, что преподнесу тебе себя на блюдечке! — эта мысль и уверенность, что так примитивно наш спор не может закончиться, грела меня ощутимо. По телу даже от нее разлилось очень приятное чувство. — А вот и не все женщины готовы упасть со счастливым визгом к тебе в пастель. На-ка, получи отказ!

В таком вот приподнятом настроении и еще с гордо поднятой головой я прошла мимо него, когда отправилась спать.

— Спокойной ночи, — пожелала ему и в ответ услышала такую же фразу, сказанную спокойно и ровно.

Но, как вошла в свою комнату, так меня охватило веселье. Даже засмеяться захотелось. Но я сдерживала свои смешки изо всех сил, может, только пару раз и прыснула всего, совсем тихонько. В кровать улеглась в ту ночь до странности счастливая. С чего, сама не знала. Странно! Мне в помощи отказали, в лоб сказали довольно грубое откровение, а у меня подъем настроения получился, какой раньше и не помнила. Но хорошо, что оно меня не слишком возбудило, настолько, что заснуть бы не смогла. Нет, со сном все было в порядке. Коснулась голова подушки, и готово — провалилась в сновидения. Снилось что-то приятное. А проснулась в кольце рук. Чужих. Потом быстро сообразила, что мужских. Оказалось, Дмитрий пришел ко мне ночью, когда уже крепко заснула, и, как ни в чем ни бывало, улегся рядом.

— Доброе утро, детка, — поцеловал в голое плечо, заметив мое пробуждение.

Почему голое? Этого понять не могла. Ведь, помнила же, как надевала ночную рубашку.

— Не напрягай, любима, свою память, это я тебя ночью раздел, — он точно угадал мои мысли. — И против моих поцелуев ты ночью тоже не возражала. И как прикажешь тебя понимать? Вечером говорила одно, а потом совсем даже не против оказалась делить со мной постель: прижималась ко мне и вся была такая податливая.

— Я была во сне! Ты не имел права!

— Почему это? Посмотри, как твое тело откликается на касания.

— Прекрати! Ты, ты!..

— Замолчи, Ира! И не дергайся так, не извивайся — я не железный. И так ждал тебя, не трогал, до этого часа. А теперь покажу, чего мы