– Сначала просто разгребайся, и посильнее. Надо пробиться через эти мелкие волны.

Мы уже подошли к кромке воды. Отец кладет свой серф на песок, чтобы надеть лиш[13]. Но я не могу последовать его примеру, потому что у меня до сих пор заколка в руках. Я оглядываюсь по сторонам, в отчаянии высматривая, куда мне ее деть. Я никак не могу выбросить заколку, и не только потому, что отец увидит, но и потому, что знаю, насколько она важна. Но ни одного удобного места нет. Сейчас прилив, а это значит, что пляж вот-вот скроется под водой. Если я оставлю ее здесь, то никогда больше не найду, и вряд ли мне удастся сейчас придумать предлог, чтобы отойти дальше, где заколку можно спрятать. Хотя…

– Пап, мне надо в туалет, – говорю я.

– Пописаешь в костюм, – отвечает он.

– Мне по-большому, – говорю я, чуть не плача.

Отец замирает – буквально на мгновение, не дольше.

– Даже не думай. Даже не думай, Билли. Ты пойдешь в воду прямо сейчас. Никаких отговорок. Мы избавимся от твоей дурацкой фобии раз и навсегда. Или терпи, или сри в костюм, мне плевать. Надевай лиш.

Отец стоит надо мной, и у меня не остается выбора. Я наклоняюсь, опускаю доску на песок и оборачиваю полоску лиша с застежкой-липучкой вокруг щиколотки. Получается плохо, потому что у меня заколка в руке. Делать нечего. Я щупаю горловину костюма, плотно прилегающую к шее, немного оттягиваю ее, словно край натирает мне кожу, и роняю заколку внутрь. Успеваю напоследок заметить, как она блестит. Вижу волоски и кровь. В следующий миг заколка уже тесно зажата между моей грудью и тканью костюма.

– Пошли. Будем ловить волну.

Отец еще пытается придать голосу жизнерадостность, сделать вид, что мы сейчас здорово повеселимся. Мы вступаем в воду.

На ногах у меня боты, но вода все равно просачивается внутрь и бежит вверх к коленям. Я чувствую холод – едва ощутимый, он не затрагивает моего сознания. Я как будто смотрю на кого-то другого со стороны. Потом на меня накатывает первая волна. С виду это просто полоса пенистой воды, но она уже доходит мне до бедер. Такое ощущение, что она хочет схватить меня и утащить на глубину. Дыхание учащается еще сильнее. Внезапно меня пронзает холод. Вода ледяная. Во мне нарастает паника.

Думай! Я должен думать. Что означает эта заколка? Вопрос так и стучит у меня в мозгу. Неужели отец в этом замешан? Он убил ее? Отец убил Оливию Каррен?

Пожалуй, это может быть правдой. Он был там в ночь, когда она пропала, и припарковал пикап на пляже, подальше от посторонних глаз. Сказал, что не хочет получить штраф, но что, если имелась и другая причина?

А позже, когда я захотел вернуться домой, он меня не отвез. Отцу хотелось остаться. Я уехал домой с Джоди и ее мамой. Но он велел сказать полицейским, что мы вернулись вместе. Отец заставил меня им солгать.

Мысли бегут и бегут – так быстро, что я не успеваю осознавать их. Кажется, я схожу с ума. Отец сказал, что приехал спустя полчаса после меня, около одиннадцати. Оливию Каррен после этого видели еще несколько раз. Так что это не может быть он. Если только отец не лжет. Я ведь спал. И не знаю, во сколько он вернулся.

Подношу руку к груди. Пальцами нащупываю контуры заколки. Заколки Оливии Каррен. Заколки, которая застряла в кузове нашего пикапа – присохла, потому что на ней была кровь. Кажется, меня сейчас стошнит.

Отец убил Оливию Каррен.

Следующая волна ударяет меня. Здесь глубже, и она едва не сбивает меня с ног, но я чувствую отцовскую ладонь между моих лопаток. Он удерживает меня и подталкивает вперед. Я пытаюсь отступить, но не могу. Отец идет за мной, толкая меня в волны. Ужасные ледяные волны, которые накрывают с головой.

Третья волна вырывает серф у меня из рук. Я чувствую, как отцовская рука быстро поднимается к моей голове, мои ноги скользят по песку. Отец окунает меня в воду, и внезапно перед глазами у меня остаются только зелень и пузырьки. Соленая вода попадает в рот. В панике я начинаю брыкаться. Ноги упираются в песчаное дно, и я отталкиваюсь от него. Голова выныривает на поверхность, и я вижу отца – совсем рядом. В этот миг я все осознаю. Понимаю весь ужас происходящего. Конечно, отец убил Оливию Каррен. Это очевидно. И он знает, что я знаю. Вот почему мы здесь. В такую рань, когда никто не может нас увидеть. В его мире. Он собирается утопить меня. Убить меня, чтобы я никому не рассказал.

Он что-то говорит, но я не слышу. Мысли бушуют в мозгу, вспыхивая словно залпы фейерверка. Может, это жизнь проносится перед смертью у меня перед глазами? Вдруг я вижу мамино лицо. Так четко, будто она тоже здесь. Вижу ее глаза, холодные и пустые. Не в силах сдержаться, я кричу. Соленая вода попадает мне в горло.

Я кашляю, отплевываюсь, пытаясь выбраться из воды и убежать от него, но мы уже слишком глубоко, и течение реки толкает нас в открытое море. Приближается новая волна. Неожиданно несколько слов, которые произносит отец, достигают моего слуха:

– Пригнись! Нырни, чтобы пропустить волну.

Но я не собираюсь нырять. Я пытаюсь подняться, отпрыгнуть от надвигающейся на меня стены воды. На этот раз она все-таки сбивает меня с ног, утаскивает ко дну. Моя спина касается песка, а потом волна убегает, и я вырываюсь на поверхность. Только для того, чтобы увидеть, как отец пробивается через воду – она едва доходит ему до пояса – ко мне. Берет меня за руку и ведет вперед.

– А вот и рип[14]. Ложись на доску и разгребайся.

Я колеблюсь. Прикидываю, не побежать ли к берегу, прочь от него. Но что дальше? И тут мой организм, как робот, повинуется отцовской команде. Вот он, результат жизни, проведенной вдвоем с ним. Жизни, в которой я всегда слушался отца и исполнял его приказы.

Отец ведет меня в море, чтобы утопить. И я подчиняюсь ему.

Глава 47

Я ложусь на доску и начинаю грести. Едва не соскальзываю, но костюм на груди цепляется за воск. Снова ощущаю прикосновение заколки к коже, но мое внимание тут же переключается на