ритмичный напев, и тело двигается согласно ему, то глина словно сама помогает танцевать и кажется уже не мерзкой холодной субстанцией, а чем-то мягким и приятным, так восхитительно скользящим под голыми ступнями...

Это было чудесно... Я забыла обо всем на свете. Все мое тело охватил какой-то молодой порыв безыскусного наслаждения, какого я не испытывала даже во времена юности, все побуждения которой гасились светскими условностями и замшелой чопорностью... Какие-то странные, неведомые чувства наполняли меня, будоражили кровь. Двигались мои бедра, локти чуть согнутых рук, плавно ходили плечи. Я ощущала подъем, энергию, почти что эйфорию. Я вся слилась с этой песней, она управляла мной, моими движениями. Она ликующе звучала во мне, и я даже не замечала, что уже подпеваю вслух.

Я пришла в себя, когда меня слегка ткнула в бок миссис Морган. Я глянула на нее: в ее глазах застыло порицание, а также немой вопрос, значение которого сразу стало мне понятно. Она была шокирована тем, что я танцую... Еще и пою.

Мне стало ужасно стыдно. Я тут же прекратила свой танец - словно рухнула с небес на грешную землю. К счастью, больше никто не заметил моего кратковременного превращения в дикарку. Кроме, пожалуй, тех самых девиц, что заразили меня своей песней. В их смело смотрящих на меня глазах светилось откровенное лукавство вместе с одобрением. Постаравшись напустить на себя надменный вид, я отвернулась от них и снова стала уныло топтаться, уже не испытывая никакого удовольствия. Да что же это на меня нашло? Никак я начинаю сходить с ума... Впрочем, эта мысль совершенно меня не пугала.

Часть 35

Еще одно нашествие

4 августа 3-го года Миссии. Воскресенье. Ночь. Дальние окрестности Большого Дома.

В ночь с третьего на четвертое августа на передовой заставе, выдвинутой на четыре километра от окраин поселения в сторону Бордо, дежурило отделение фельдфебеля Софронова из взвода поручика (теперь лейтенанта) Авдеева. Глеб Иванович был мужчина бывалый, службу начинал еще во время китайского похода, когда объединенные войска восьми держав (России, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Австро-Венгрии, США и Японии) подавляли восстание ихэтуаней. Потом была русско-японская война, перевод в бригаду морской пехоты полковника Бережного, дело под Фузаном и десант на Окинаву. Потом он стал свидетелем морского сражения при Формозе, когда без объявления войны русско-германский и британский флоты сошлись в жестокой схватке, после чего русские с немцами с иступленным сладострастием надавали рыжим просвещенным мореплавателям по наглой морде лица. За сражением у Формозы последовали перевод на Балтику, переформирование бригады в корпус и четыре года изнурительных учений, выковавшие из тяжелой стальной заготовки лучший в мире боевой ударный инструмент. Уже в составе корпуса во время русско-австрийской войны фельдфебель Софронов еще раз обновил боевой опыт, прорывая оборону противника в Татрах, а напоследок, во время Константинопольской наступательной операции принял участие в похоронах Больного Человека Европы.

Все случилось где-то после полуночи. Выставленные наблюдатели услышали сверху по течению Гаронны отдаленный топот множества конских копыт и приглушенный грохот, как будто где-то там по склону холма катилась бочка, до половины наполненная камнями. Поскольку никто из своих кон-но или на гужевом транспорте в ту сторону не отправлялся, и этот шум в ночи не мог означать ничего хорошего, рядовые морпехи Виктор Щеглов и Михаил Мальцев разбудили фельдфебеля Софронова. А уже тот, послушав звуки приближающейся катавасии, поднял по тревоге остальной личный состав и отзвонился по телефону дежурному в ротный пункт временной дислокации, расположенный в грузовом трюме «Антея». Мол, имею невыясненное и потенциально опасное явление, хотя непонятно, кого это могут носить тут черти среди ночи, пусть даже сейчас и полнолуние. Кстати, телефон был не полевой американский с разбившегося парохода, а вполне современный кнопочный, югорос-ского производства, попавший в Аквилонию в комплекте с мини-АТС на сто номеров. Внешне от известного старшему поколению телефона «Панасоник» этот прибор отличался только надписью «Электра» на верхней панели.

Тем временем топот и грохот приближались. И вот уже в свете полной луны можно было разглядеть мчащий по прибрежному лугу запряженный парой лошадей деревянный ящик на больших колесах, скачущих чуть позади двоих вооруженных копьями всадников, а также преследующую этих людей конную банду в два десятка бабуинов, то есть бедуинов. Несмотря на то, что погоня отставала от преследуемых примерно на полкилометра, исход был очевиден. Размахивающие кривыми саблями всадники в белом должны были настичь беглецов еще до того, как те доскачут до заставы. Политзанятия с морскими пехотинцами проводились исправно, а потому список потенциальных противников и соответствующий им временной интервал был доведен до каждого бойца и командира. Конные люди в белых одеждах с кривыми саблями - арабы-сарацины, убегает от них кто-то из местных аристократов (ибо только у них может быть конный эскорт). Еще раз позвонив дежурному и прояснив обстановку, мол, пора ставить в известность начальство и поднимать по тревоге силы первого эшелона, фельдфебель приказал своим бойцам приготовиться открыть огонь по его команде.

Развязка неумолимо приближалась. Волокущие громыхающую повозку кони выбивались из сил, и вот метров за сто до позиций заставы на опушке леса (которые, конечно же, не могли разглядеть ни преследователи, ни преследуемые) левый конь в упряжке повозки неожиданно свалился наземь. Готов - сердце не выдержало долгой скачки на пределе сил. Возница рыбкой полетел в траву с козел, впрочем, сразу поднялся на ноги, второй конь останавился как вкопанный, ибо был не в силах волоком тащить и рыдван на колесах, и павшего товарища. Одновременно из накренившейся повозки выбрались две женские фигуры: одна довольно высокая, и одна ей по плечо, и, подобрав подолы длинных платьев, бегом устремились в сторону леса, а всадники эскорта, осадив коней, развернули их навстречу преследователям. Кучер, отцепив с борта кареты круглый щит и обнажив короткий меч, на своих двоих, прихрамывая, тоже пошел навстречу врагу. При этом моральное реноме беглецов и их охраны в глазах морпехов тут же взлетело на стобалльную высоту. Не дюжий мужик в короне спасается от врага, а две слабые женщины, а мужчины, как и положено воинам, делают все, чтобы задержать погоню.

- Смертники! - цедит сквозь зубы фельдфебель.

Он понимает, что пока эти трое перекрывают направление для стрельбы пулеметам и автоматам работать по противнику может один только снайпер ефрейтор Данила Сальников. Он хоть и молод, но большой специалист своего дела, за операцию в