Да нет, неправильная постановка вопроса. Могла бы Варя сыграть Валю? Это уже ближе. И здесь, думаю, ответ утвердительный.

Но если Валя — Варя, зачем ей все это понадобилось? Зачем инсценировать свою смерть?.. Здесь у меня даже предположений никаких нет. Если только не признать, что она сумасшедшая, но это еще более фантастичный вариант, чем любые другие. Да более нормального человека, чем Варя, я в жизни не встречал!

А как насчет такого вопроса: удалось бы Варе инсценировать свою смерть, если бы по какой угодно причине ей это вдруг понадобилось?

Да и была ли такая инсценировка? Может быть, Варя притворилась Валей, совершенно не озаботившись всем остальным? Просто в расчете на то, что все поверят и никто не станет ничего проверять?.. Это было бы гениально. Прямо сюжет для фильма. Детектива. Буржуазного, разумеется.

Нет, в самом деле, что я знаю о гибели Вари? Что все знают? Кажется, я знаю то же, что и все, — не больше и не меньше… Особенно если поверить в то, что и о нашей с ней связи знали те самые «все».

Я узнал о несчастье со слов Волнистого. Больше никаких подтверждений не было. На студии об этом, надо полагать, узнали от него же.

И никто не пошел на похороны. В смысле — никто с «Мосфильма». А с учебы?

Я вскочил с кровати и хлопнул себя по лбу, чуть не выкрикнув: «Какой же я идиот!»

Ну ведь правда, — идиот. Я давно уже должен был познакомиться с ее однокурсниками, поговорить.

Заодно можно будет убедиться в том, что Варя действительно закончила «Щуку».

А если нет? Если о ней там и не слышали? Что ж, тогда Валя — это Варя.

А вот если слышали, то этого, пожалуй, будет достаточно. Не стала бы ведь Варя второй раз поступать на актерский факультет в другом заведении…

Господи, да Варя прежде всего не стала бы изображать из себя какую-то Валю!

В общем, это тоже ничего не даст. Я почти уверен, что в «Щуке» мне подтвердят, что Варя — их выпускница. То есть я не почти — я абсолютно уверен. Настолько, что можно даже и не проверять.

Нет, все-таки надо проверить. Для очистки совести. Может, это меня успокоит. И я наконец перестану подозревать вздорную Валю в том, что она — всего лишь временный образ, в который вошла великолепная Варя.

Да и с однокурсниками можно связаться. Вдруг кто-то из них был на похоронах? Если я увижу хоть одного живого человека, который там был, я уж точно успокоюсь. Или…

Или — что? Или, наоборот, потеряю всякую надежду? А мне действительно это нужно? Может, Валя остается той единственной соломинкой, за которую я могу зацепиться, лишь по той причине, что я не могу полностью отказаться от мысли, что она — Варя?

От этой мысли мне даже страшно стало. Вдруг я и правда спятил. И если у меня не останется ни малейшей надежды, что Варя жива, вдруг я на самом деле не смогу продолжать жить? Тоже выпрыгну из окна. Или окажусь в дурдоме…

И все-таки я должен сделать все, что в моих силах. Узнать все, что могу. Нельзя прятать голову в песок. Это не выход. Ни в какой ситуации не выход.

89

К тому времени как Валя вышла из ванной, я все-таки успел выкурить несколько сигарет.

Не полностью обернутая полотенцем (грудь была обнажена!), Валя подошла к столу и вытащила из пачки сигарету. Я немедленно поднес ей зажигалку. Затем попытался обнять, но Валя от меня ускользнула:

— Нет-нет, не смей.

— Валя, ну прости, прости, — заумолял я.

— Не могу, — сказала она. И, словно в утешение, добавила: — По крайней мере, не так сразу.

— Ну что я могу сделать, чтобы ты меня простила?..

— Давай подумаем, — хмыкнула Валя. Потом оценивающе посмотрела на меня: — А ты на все согласен?

— Ну, — замялся я, — ну, да… На все, что в моих силах…

— Ладно, — кивнула Валя. — Боюсь, поездка в Париж не в твоих силах, так что…

— Да почему? — перебил я. — Думаю, это можно когда-нибудь осуществить.

— «Когда-нибудь»! — передразнила Валя. — Прямо сейчас-то ведь не сможешь?

— Прямо сейчас — нет.

— Вот я и говорю… О’кей, я буду реалисткой. Я попрошу у тебя что-нибудь, что для тебя не составит никакого труда…

— Пожалуйста, — призвал я, а сам почему-то напрягся.

— Ты можешь поменять название фильма? — неожиданно предложила Валя. Я очень удивился:

— То есть как?.. Нашего фильма? Зачем?

— Ну тебе же это нетрудно будет?

— Да, но какой смысл? Название уже утверждено, и оно…

— …и оно дурацкое, — безапелляционно высказалась Валя.

— Зачем же так? Оно оригинальное, необычное просто…

— Ой, да брось! — отмахнулась девушка. — Все считают, что оно дурацкое. Спроси любого. Из нашей группы, я имею в виду.

— Ты ведь, кажется, ни с кем не общаешься в нашей группе…

— Но разговоры-то я слышу… И не могу не признать их правоту. «Неуловимость» — это очень глупо. Не говоря уже о том, что будет нелепая ассоциация с «Неуловимыми мстителями».

— Да, — почесал я в затылке, — про такую ассоциацию мне, конечно, тоже…

— Ну вот, — сразу заключила Валя, — значит, меняем.

Я все-таки не хотел соглашаться:

— Валя, ты понимаешь, это название… Оно было изначально, и я с ним свыкся…

— Что ты мне рассказываешь! — иронически воскликнула девушка. — Изначально сценарий у тебя вообще по-другому назывался. Там же написано. «Предчувствие» зачеркнуто, а сверху — «Неуловимость». «Предчувствие», надо сказать, и то лучше, хотя тоже…

— Ну, а ты что предлагаешь? — вздохнул я.

— Я предлагаю вот что. — Валя сделала актерскую паузу и на всю комнату провозгласила: — «Неудержимость»!

Я покачал головой:

— Это называется «хрен редьки не слаще». Здесь все то же самое можно сказать, что и про «Неуловимость». Глупо, нелепо, как там еще…

— Ничего не глупо, — возразила Валя. — Твоя история — она ведь про неудержимость как раз.

— Разве? — усомнился я.

— Ну, а что — про неуловимость, хочешь сказать? — усмехнулась Валя.

— Конечно, — отвечал я. — У меня же там так все неопределенно, неуловимо…

— Это никому не интересно, — заявила Валя. — «Неудержимость» привлечет больше внимания. Даже если ее там не так много, как хотелось бы.

90

Я попытался замять этот разговор — вернее, на время замять всякие разговоры. Я вновь прильнул к Вале, но она вновь меня отстранила.

— Так ты согласен? — спросила она, выставив вперед руку.

— С чем?

— Ну хватит… Поменять название.

Я вздохнул:

— Если ты так хочешь…

— Я хочу — я уже сказала! Значит, ты