Шрифт:
Закладка:
Но телефонные звонки друзьям подтвердили, что он действительно был на футбольной тренировке в тот вечер, когда напали на Стеллу, и, если предположить, что они не лгали, он вряд ли мог ускользнуть, разве что пойти отлить. Полиция еще не нашла его жену, но волосы, найденные в кулаке Стеллы, вполне могли принадлежать ей, судя по фотографиям в интернете. Однако те же самые фотографии показали, что она не была такой же высокой и крепкой, как человек на камерах видеонаблюдения в кинотеатре.
Убийца мелькнул в них еще раз, когда, тщательно скрыв лицо, нацеливал телефон на киоск, в котором работала Стелла. Скорее всего, сфотографировал ее, хотя подтверждения этому не было. Этот момент мог остаться незамеченным так же легко, как и проникновение в кинотеатр в антракте. Неудивительно, что его не заметили с первого раза, тем более что детективы высматривали человека в темном анораке, а не в пальто.
Не удалось пока обнаружить и те кадры, которые показали бы, как он пробрался к рекламному щиту. Вероятно, это случилось, когда людская масса устремилась в зал. Ясно было одно: в тот вечер в кинотеатре Стелла не могла сделать ничего такого, что спровоцировало бы жестокое, безумное нападение.
Не нашлось ответа и на вопрос: что случилось с пальто? Кинотеатр проверили сразу после нападения, но безрезультатно. Обнаружили только шарф и две непарные перчатки под сиденьями в зрительном зале. Бригада криминалистов не искала пальто, поскольку в то время о нем не знали, но такой большой предмет одежды не мог ускользнуть от их внимания, поэтому предполагалось, что убийца носил его под анораком, подвернув полы. В таком случае он выглядел более громоздким, чем был на самом деле, и это снова ставило вопрос о телосложении. Если уж на то пошло, он мог быть таким же худым, как отец или мать Адальхейдюр. Вот только оба уступали ему в росте.
Но самый большой, мучивший всех вопрос звучал так: кто жертва номер один и где она сейчас?
Хюльдар затянулся в последний раз, погасил окурок и бросил его в ближайший мусорный бак.
— Я подала запрос на поиск и сравнение ДНК-профиля волос с образцами в национальной базе данных. Профиль прогнали через CODIS — совпадений не обнаружено, — с обреченным видом сообщила Эртла. Стопки бумаг на ее столе неуклонно росли, грозя в ближайшее время поглотить и «мышку», и клавиатуру, не оставив места даже для чашки кофе. — Я доказывала, что волосы могли принадлежать жертве номер один, той, которую мы до сих пор не нашли. И что они могли находиться в машине убийцы. Я говорила, что, получив имя, мы получим возможность спасти ту самую женщину, если она еще жива. Но самое главное, я надеюсь, что имя приведет нас к убийце.
— Верно. — Ничего умнее Хюльдар придумать не смог.
Тот факт, что с разрешением не отказали сразу, свидетельствовал о тупике, в который зашло следствие, как и о растерянности и отчаянии начальства. Оно и неудивительно. После нападения на Стеллу прошло четыре дня, и статистика была не на их стороне. Как правило, убийца попадает в поле зрения полиции в первые двадцать четыре часа; обычно тогда же, когда находят тело. В отличие от преступников в больших зарубежных городах, исландские убийцы имеют обыкновение стоять над трупом в момент прибытия полиции. Однако не всегда. И вот эти, исключительные, случаи раскрыть бывает нелегко. Хюльдар с самого начала не возлагал особых надежд на базу данных ДНК-профилей. Попробовать, конечно, стоило. Такой ход представлялся очевидным, но не получалось припомнить ни одного случая, когда полицию допустили бы к базе данных биофармацевтической компании deCODE. По всей видимости, желания правоохранителей вступали в противоречие со всевозможными законами о неприкосновенности личной жизни, а иначе они использовали бы этот вариант каждый раз, когда натыкались на какую-то ДНК.
— Думаешь, есть шансы получить зеленый свет?
— Мало. Возможно, но маловероятно. Такой у нас теперь новый девиз. — Эртла закрыла глаза и устало выдохнула. — Окончательное решение принимает Бюро по защите информации. Отказ они мотивировали решением по делу об отцовстве, в котором предполагаемый отец умер, не дав разрешения на использование его ДНК в иных, кроме генетических исследований, целях. Надеюсь, на этот раз они пересмотрят решение, понимая, что от него, возможно, зависит жизнь человека. Вот почему я так упирала на то, что волосы могут принадлежать жертве номер один.
— Остается только скрестить пальцы, — сказал Хюльдар и, помолчав, добавил: — Кстати, что там такое с медсестрой? Держишь ее в поле зрения?
Эртла потянулась к бумагам и, хотя их содержимое, похоже, не сильно ее интересовало, принялась листать и перекладывать документы с места на место.
— Нет. Проверку в ее отношении я временно приостановила. Слишком мало оснований, а чутье — слабый аргумент. Но все еще может измениться. Должно появиться что-то такое, что свяжет ее с кем-нибудь из детей.
Хюльдар молча кивнул, подумав, что знает, какая причина кроется за этим нехарактерным решением. Обычно босс руководствовалась логикой собственных убеждений, и будь что будет, но по коридорам управления уже ходили слухи об особенной природе ее интереса к медсестре. Разумеется, совершенно не обоснованные, но слухи на то и слухи, чтобы распространяться со скоростью лесного пожара. Или вспыхивать с новой силой, когда, казалось бы, все уже погасло.
Задолго до того, как Эртла стала главой отдела, до того, как участок загудел после ее ночи с Хюльдаром, и до последовавшего за этим расследования по обвинению в сексуальном харассменте, многие считали ее лесби, так как она носила короткие волосы, занимала мужскую должность и не спешила прыгать в постель к каждому, кто пытался флиртовать с ней. Других доказательств и не требовалось.
Сам Хюльдар никогда во все это не верил, но его мнение значения не имело, а другие подчиненные уже не стремились обязательно быть на стороне босса: как только под ней зашаталось кресло начальницы, на мельницу слухов снова хлынула вода.
Треп насчет сексуальной ориентации звучал эхом прошлого века и лишь показывал, какое это гнилое место, Управление уголовных расследований. В наше время тема гомосексуальности потеряла остроту и не вызывает интереса в большинстве учреждений. Но в данном случае вопрос был в другом. Не будь проблемы с ее сексуальными предпочтениями, коллеги нашли бы другой повод почесать языки: выпивка, игровая зависимость — да мало ли что. Жаль только, что из-за сложностей в отношениях не было возможности поговорить с ней напрямик и призвать не обращать внимания на шепотки за спиной.
— Я тут узнал, что Ауста выходит в вечернюю смену следующие несколько дней. Если ты не против, хотел бы заглянуть в больницу и потолковать с ней. Может, получится разговорить. Никому не нравится, когда на работу приходит полицейский. Я, пожалуй, даже форму надену — чтобы у ее коллег никаких сомнений не оставалось. Но сначала у меня к тебе предложение.
— Что за предложение? — без особого энтузиазма спросила Эртла.
— Не сходить ли нам с тобой к отцу того парнишки, которого третировал Эйитль? Ты ненадолго отвлечешься от этой кучи бумажек и заодно устроишь себе передышку, а? — Удивительно, но идея не была отметена сразу. — Вдруг выяснится, что Эйитль и Стелла знали друг друга, может быть, даже сами о том не догадываясь? Как-никак, в Сети они выступали под вымышленными именами. Жертвы могли объединиться и напасть на Эйитля. Кто знает? Допустим, отец парнишки как-то узнал насчет буллинга и решил положить этому конец…
