Потом двинулись без остановки до Берна. Из окошка посмотрели на замок, тоже сугубо средневековый и весьма солидных размеров, принадлежавший сэру Артуру Конан Дойлу, именно в нем написавшему свою баскервильскую собаку. И сейчас им владеют какие-то его отдаленные родственники. Проезжали римские развалины, которые понапиханы по всей Европе, да, кстати, и не только по ней. И, наконец, прибыли в Берн. Вот он мне не понравился совсем. Центральная часть – в немецком строгом и тяжелом стиле, районы малоинтересных новостроек, а также двухэтажных вилл малосимпатичной наружности. Хорош только старый город, который мне весьма сильно напомнил Таллинн. Есть в нем, правда, и еще одна местная и весьма симпатичная достопримечательность. На гербе города изображен медведь, являющийся его то ли талисманом, то ли хранителем. И по этому поводу в центре города есть эдакий мини-зоопарк, где в трех вольерах живут на редкость приятные и веселые мишки. И взрослые, и медвежата. С густым длинным мехом, шоколадного цвета, все какие-то чистенькие, кругленькие, одним словом – миляги. Сцены они вытворяют всяческие – почище дрессированных: и играют, и слегка дерутся, и милуются ко всеобщему удовольствию многочисленных зрителей. Почему-то не понравились они только одному здоровому эрдельтерьеру, который, поджав хвост, всем своим видом показывал, что ничего интересного в их забавах не видит, и ясно давал понять хозяевам, что зря они тратят время на столь никчемное зрелище, – лучше бы шли домой.

У нас в Берне, как и в Женеве, своего дома не было, и мы отправились в посольство. Там провели два с половиной часа за обеденным столом в обществе посла и его супруги, а также жареных перепелок. Последние мне понравились гораздо больше. Откушав, отправились обратно. Стоило, конечно, ехать в общей сложности четыреста километров ради такого случая. Впрочем, знакомство с мишками и перепелками несколько скрасило это скучное в целом пребывание в их столице.

Вот ведь какие дела пошли. Никак не мог найти возможности черкануть в своем дневничке. Собственно говоря, навалилось все еще позавчера вечером – трудились где-то до полуночи. Вчера весь день была нервотрепка, дела идут пока очень туго, а времени на их урегулирование остается весьма мало. Очень долго заседали у себя в представительстве, потом у нас же был большой ланч с западниками, с мелкими накладками, которые, тем не менее, основательно всех, в том числе меня, издергали. Правда, в конечном итоге все прошло нормально. Потом опять суета и беготня. Очень рассчитывал, что смогу вечерком спокойно посидеть у себя и рано лечь спать.

Ан нет, опять не получилось. Сюда, в Женеву, на один день приехали все чемпионы и призеры европейского и мирового чемпионата по фигурному катанию, включая три наши пары и Бобрина. Они каждый год разъезжают с показательными выступлениями по всей Европе, включая и нас. Для разрядки шефу предложили пойти посмотреть их выступление. Он согласился и, разумеется, потащил меня за собой.

В целом-то против самой идеи похода на это культурно-массовое мероприятие у меня возражений не было. Был фактор дикой усталости, к которому в их дворце спорта, а по-нашему – бетонном, грязном сарае, прибавился еще один. Здесь после весны с позавчера и вчера опять вернулась зима. Мокрый снег, ветер и большая общая климатическая противность (сегодня, кстати, опять весна). А я с собой взял только легкий плащик. Да еще по наивности рассчитывал, что у них во дворце спорта будет тепло и сухо, как у нас в Лужниках. Там же стоял такой холод-задрыга, что окоченел напрочь. Программа была довольно длинной, почти все исполняли два-три, а то и четыре номера, или как его назвать – танца, что ли? В общем, продолжалась вся эта петрушка с половины девятого почти до полуночи. Даже когда я вылез после десятиминутной поездки в машине с полностью включенной печкой, зубы лязгали еще полчаса, а внутренняя дрожь была аж утром. А сегодня в восемь часов был уже на службе.

Уже перевалило за десять часов вечера, а у нас еще не началось последнее пленарное заседание. Хотя появилась робкая надежда, что оно вот-вот начнется и даже, возможно, будет не очень длинным. Вот так, значит, обернулись дела. Под конец досталось солидно. Пока все-таки еще неизвестно, когда закончим здесь, а потом еще предстоит поработать в представительстве. Хорошо, если завершим к утру и удастся нормально упаковать свои собственные шмотки и многочисленные передачи. А завтра утром в 11.45 на самолет и в Москву. Хотя мне в это еще до конца и не верится…

Завершив изложение некоторых аспектов политической и внешнеэкономической деятельности своего шефа, перейду к его следующей ипостаси – «хозяйственной» деятельности. Вот несколько эпизодов из нее, которые мне лично запомнились больше всего. Я не случайно выбрал это определение. Как уже не раз отмечал – у каждого человека своя избирательная память. Так, мне рассказывали истории, в которых я вроде бы участвовал. Охотно верил, что так и было, но честно признавался – в упор не помню. И наоборот – я напоминаю своему собеседнику о том или ином факте, который для меня очевиден, а в ответ слышу – да разве такое было? После этого краткого вступления перехожу к первому сюжету.

Было завершено многолетнее строительство жилого комплекса нашего посольства в Вашингтоне. Помимо многоквартирных домов, он включал в себя школу, клуб, гаражи и прочие хозяйственные помещения. Для его официальной приемки была назначена госкомиссия во главе с Фирюбиным.

Полетели в Штаты, где сначала на пару дней остановились в Нью-Йорке (туда был прямой рейс из Москвы с технической посадкой в канадском Гандере). Жили в генконсульстве, ну а шеф (и, понятно, я при нем) были приглашены на беседу и ужин к нашему постпреду при ООН Олегу Александровичу Трояновскому. Я недавно рассказал об этом своему другу Саше Панову, он тогда как раз работал советником в постпредстве. Он удивился: «Вот как? А ты никогда раньше не упоминал о том, что бывал в Нью-Йорке». Ну да ладно, с этим все понятно – мы и знакомы в тот период еще не были.

А перед этим у меня состоялась беседа с еще одним своим дружком – Сашей Лосюковым. Вот того я хорошо знал по совместной работе в секретариатах: я – у Земского, а он – у первого замминистра Кузнецова. А в описываемый период он был помощником у нашего посла в США Анатолия Федоровича Добрынина. Вот я и позвонил ему, чтобы уточнить кое-какие детали нашего пребывания в Вашингтоне. Но и он об этом «историческом» событии ничего припомнить