тем, что со мной будет нечетное число и рассадить гостей будет крайне трудно. А сам пошел и немедленно залег спать, хоть и получилось у меня это не очень, но минут двадцать все-таки вздремнул. И вот сейчас заседаем. Кто спит, кто читает газеты, а кто, очень даже может быть, пишет свои «дневники». В общем, каждый тихо и мирно, не привлекая к себе внимания, занимается своим делом. Докладчики, в основном из малых стран, ведут себя очень прилично – говорят не громко, чтобы не вспугнуть спящих, а главное, коротко. За то время, что я пишу, выступает уже третий человек. Остается еще трое, думаю, если не подведет представитель нашей Белоруссии, то минут через сорок, может, и закончим.

Погода стоит великолепная – солнышко, около пятнадцати градусов. В городе я за последние дни в силу служебной занятости не был, но сильно рассчитываю это сделать во время приближающегося week-end'a. На сегодня наша мини-орггруппа приглашена на ужин к шоферу посла (точнее «послицы»)[4]. Он тут давно и возил нас еще во время предыдущих заездов сюда. Завтра также пойду ужинать к одному своему знакомому еще по Парижу. Консервы так и лежат, видимо, надобности в них не возникнет. Сейчас начал говорить представитель Польши – его следует послушать. Поэтому буду кончать. Тем более что пишу, как и раньше, на коленях и меня, кажется, уже всего скрючило.

21-00

Пишу в своей комнате. Больше на заседании ничего сочинить не успел. Сразу по его окончании шеф забрал меня, не заезжая домой, выгуливать в парк Monrepos – Монрепо, что означает – «Мой отдых». В свое время в этом парке гулял Владимир Ильич с Надеждой Константиновной, а теперь вот Н.П. со мной. Дожили швейцарцы. Вообще-то ничего особенного он из себя не представляет, особенно в это время года, но все-таки весьма красивый и приятный. Он английского типа – то есть с большими полудикими (только на первый взгляд) газонами типа тех, о которых рассказывается в старом английском анекдоте. Это когда садовника спрашивают с восхищением и удивлением: «Как же это англичане добиваются таких чудных газонов?» А тот отвечает, что надо, мол, лишь регулярно поливать да аккуратненько подстригать – и так лет эдак триста-четыреста. Вот и здесь, видимо, так. На газонах – отдельные яркие заплатки из очень молодых и ярких анютиных глазок и каких-то других незнакомых цветочков.

После долгого утреннего совещания у шефа он всех направил заседать по разным комитетам и подкомитетам, а мне предложил с ним проехаться. Что мы и сделали. И поехали в Лозанну, а точнее в ее пригород, где расположены два-три больших supermarket'a. На предмет ознакомления с тем, как они тут загнивают. С этим делом – загниванием – у них все в порядке. Благополучно, значит, загнивают. Простому советскому человеку смотреть на все это безобразие крайне неприятно. После нескольких часов хождения по этим достопримечательностям буржуазного образа жизни вернулись в родную Женеву, значительно облегчив свои карманы. Приехали уже часа в три, шеф пошел обедать и, видимо, спать. А я, бедолага, померив свои новые вельветовые штаны, купленные исключительно по соображениям доступности их цены для бедного командированного, пошел в представительство. Наших никого нет – все на этих самых заседаниях. Я посмотрел кое-какие бумаги, а теперь дожидаюсь их возвращения, чтобы продолжить работу.

В воскресенье в девять утра выехали навестить наше посольство в Берне в следующем составе: шеф, генконсул, водитель и я. Туда есть два пути: по скоростной автостраде, без единого светофора и пересечения, и более дальний, старый – по узкой дороге вдоль берега Женевского озера. Первый, разумеется, быстрей, а второй – гораздо более приятный. Мы пошли на компромисс сами с собой – до Лозанны решили ехать старой дорогой, а далее по автостраде. Так и сделали. Мне довольно много приходилось путешествовать по подобным местностям и во Франции, и в ряде других стран, и даже здесь, в Швейцарии, уже проделывал этот маршрут. Но все равно приятно. Проезжаешь маленькие симпатичные городочки, иногда дорога выходит на берег озера, иногда едешь через относительно гористую местность. Кругом виноградники, а чуть дальше и настоящие горы, вершины которых, да и многие склоны, покрыты снегом. В машине (новенький «Мерседес», одной из последних моделей) негромко играет музыка: Иглесиас, Челентано и спокойные мелодии без слов. Правда, здорово мешали шеф и генконсул. Один рассказывал истории, которые я слышал десятки раз, а другой непрерывно восклицал: «Ах, что вы! Неужели? Да, да, конечно!» и так далее. Я, впрочем, старался их особо не слушать и смотрел в окно.

В Лозанне, непосредственно на берегу озера, сделали небольшую остановку. Чуть-чуть прошлись, а потом сели на солнышке в кафе «Англетер». Шеф выпил чаю, а мы с ген-консулом по бокалу бочкового пива. И уже собираясь уходить, я заметил на стене здания кафе (а оно расположено при гостинице) табличку, что здесь жил Байрон. И не только жил, но и написал своего «Шильонского узника». Сам Шильонский замок находится несколько дальше, за Монтрё, там мы были в свой первый заезд в Швейцарию. Рядом с этой гостиницей находится другая. Там не писали поэм, но зато убили Воровского. Мы ее тоже внимательно осмотрели. Снаружи. Мемориальных досок там нет. Но зато напротив садик с чудесными клумбами.

Дальше поехали по автостраде. Что уже гораздо менее интересно. Но зато, как ранее отмечалось, быстрее. С дороги свернули только один раз, чтобы заскочить в совершенно очаровательный средневековый городишко – Морат, расположенный также на берегу озера, но уже другого – относительно небольшого. Городок построен на его высоком берегу и весь обнесен старинной крепостной стеной со сторожевыми башнями. Мы вылезли из машины и прошлись по центральной улице, а точнее улочке. Улочка – прелесть. Трехэтажные здания с разноцветными ставнями, с обеих сторон крытая галерея, где вереницей идут маленькие ресторанчики – все сплошная старина, сувенирные лавочки, антикварные магазинчики. Вообще описывать все хочется только в уменьшительных формах – такое все это кукольное и симпатичное. Подобных городков я видел предостаточно. Но этот меня почему-то просто пленил. Вдруг возникла ассоциация с пьесой-сказкой Тамары Габбе «Город мастеров», которую я очень любил в детстве. Будь я режиссером и снимай еще один фильм по этому произведению, я бы выбрал только Морат. Я купил открытку с видом центральной улочки, но, судя по машинам, фото сделано лет двадцать тому назад и даже наполовину не отражает ее действительной прелести. Хотя зачастую бывает как раз наоборот – на открытках все красивее, чем на самом