Шрифт:
Закладка:
С их появлением дом наш превращается в подобие съемочной площадки, где кипит работа над захватывающим фильмом катастроф, в котором они и актеры, и режиссеры. И сценария никакого не требуется.
Когда Хосе купил телевизор, они ломились в дверь, осыпая меня проклятиями, но я не открыла.
Когда давали электричество, телевизор был нашим единственным проводником во внешний мир, но смотреть его я так и не полюбила.
Не знаю, сколько простыней я перестирала вручную, пока Хосе не принес крошечную стиральную машинку.
Но мне все было мало. Мне хотелось белого коня, в точности такого же, как в цветной рекламе.
К тому времени я познакомилась в поселке со множеством европейских женщин. Никогда не любила ходить в гости, но с одной из жен старших коллег Хосе, женщиной средних лет, я подружилась. Она предложила давать мне уроки шитья, и я с большой неохотой изредка приходила в ее дом, где селили высших должностных лиц.
Как-то раз я пришла с платьем, чтобы она показала мне, как втачать рукава. В гостях у нее было несколько женщин.
Поначалу они были очень вежливы со мной, ведь у меня есть ученая степень (что за пошлость – судить о человеке по ученой степени! Какой вообще от нее прок?). Но затем одна бестолочь спросила меня:
– А где вы живете? В каком доме? В следующий раз мы придем к вам в гости.
– Хосе – сотрудник первого ранга, он не из руководства. Нам не полагается жилье от компании, – непринужденно ответила я.
– Ну и что, мы все равно придем! Вы можете давать нам уроки английского! На какой улице вы живете?
– Я живу за городом, в Кладбищенском районе.
Воцарилась неловкая тишина.
Добросердечная хозяйка дома встала на мою защиту.
– У них дома так красиво и необычно! Ни за что бы не подумала, что дом сахрави можно превратить в такую конфетку, прямо как на картинке из журнала!
– Никогда не была в том районе. Ха-ха, еще заразишься чем-нибудь, – вставила другая сеньора.
Я не страдаю от комплекса неполноценности, но эти слова задели меня за живое.
– Я считаю, что приехать в пустыню и не испытать тягот жизни, лишенной материальных благ, – большое упущение, – медленно произнесла я.
– Какая пустыня? В наших домах совершенно о ней забываешь. Бедняжка, перебрались бы лучше в поселок, чем водиться с этими сахрави, – брезгливо поморщилась сеньора.
Когда я попрощалась и стала уходить, жена начальника Хосе шепнула:
– Непременно приходите еще!
Я улыбнулась и кивнула. Спустилась по лестнице вниз и стремглав полетела в мое ненаглядное белое гнездышко.
Никогда в жизни не перееду в поселок, поклялась я.
Когда Марокко и Мавритания заявили о своих правах на территорию Испанской Сахары, начались беспорядки. Журналисты с разнообразной фототехникой съезжались сюда со всех концов света.
Все они разместились в отеле «Насьональ». Я редко туда ходила, по понятным причинам.
К тому времени мы приобрели автомобиль (мой «белый конь»!), и выходные нам больше незачем было проводить в поселке.
Как-то раз мы возвращались на машине в поселок и, не доехав до него пятидесяти километров, увидели человека, голосовавшего на обочине. Мы остановились посмотреть, что произошло.
Оказалось, что машина его увязла в мягком песке и ему нужна была помощь.
Мы, как стреляные воробьи, тут же достали из багажника старый коврик и помогли бедному иностранцу вручную выкопать четыре траншеи.
Подложив коврик под передние колеса, мы велели ему завести мотор, а сами стали толкать машину сзади.
Благодаря коврику машина не буксует в мягком песке.
Целый час мы возились с его машиной, прежде чем вытащили ее на твердую колею.
Иностранец – корреспондент новостного агентства – настаивал на том, чтобы пригласить нас на ужин в ресторан отеля «Насьональ».
Но мы так устали, что, распрощавшись с ним, вернулись домой и думать о нем забыли.
Прошло около двух недель. Я была дома одна и вдруг услыхала за окном голоса: «Все верно, вот этот дом. Давайте попробуем».
Я открыла дверь. Передо мной стоял тот самый человек, чью машину мы толкали в пустыне.
В руках он держал завернутый в целлофан большой букет… «райских птиц»!
С ним был его друг, он представил его как своего коллегу.
– Разрешите войти? – вежливо спросили они.
– Заходите, пожалуйста.
Я отнесла цветы на кухню и налила гостям холодной газировки.
Обратно я шла медленно, так как несла в руках поднос.
Я услышала, как один иностранец говорит другому по-английски:
– Бог ты мой! Неужели мы все еще в Сахаре? Господи Иисусе!
Я вошла в комнату, они вскочили с дивана и взяли поднос у меня из рук.
– Что вы, не стоит беспокоиться, садитесь, пожалуйста.
Они так и шарили глазами по сторонам. Потом не удержались, схватили каменные статуэтки, которые я купила на кладбище, и стали восхищенно вздыхать.
Один из них легонько подтолкнул заржавевшую спицу маленького велосипедного колеса, которое я повесила в углу, и колесо завертелось.
– Немного поп-арта в пустыне, – улыбнулась я, остановив колесо.
– Вот это да! Никогда не видал в пустыне ничего подобного!
– Утилизация отходов, – засмеялась я, сияя от гордости.
Гости вновь уселись на диван.
– Осторожно! Вы сидите на гробовых досках.
Они испуганно подскочили, приподняли покрывало и с опаской заглянули под него.
– Не бойтесь, мумии там нет!
В конце концов они начали упрашивать меня продать им одну из каменных статуэток.
Поколебавшись, я отдала им птичку с розовыми каменными перышками.
– Сколько мы вам должны?
– Нисколько. Для понимающих людей она бесценна. А для тех, кто не понимает, она и гроша ломаного не стоит.
– Но мы должны хоть что-то подарить вам в ответ!
– Разве вы не подарили мне букет «райских птиц»? Считайте, что мы квиты.
Они ушли, рассыпаясь в благодарностях.
Прошло еще несколько недель. Мы гуляли в поселке, ожидая начала фильма, как вдруг к нам подошел какой-то иностранец и протянул руку. Ничего не понимая, мы ее пожали.
– Знакомый корреспондент рассказал, что у вас самый красивый дом в пустыне. Я ведь не ошибся, это и правда вы?
– Не ошиблись, я здесь единственная китаянка на всю округу.
– Не будет ли большой дерзостью с моей стороны попросить вас показать мне ваш дом?
– Простите, а вы откуда? – спросил Хосе.
– Я из Голландии, приехал сюда по контракту с испанским правительством строить дома для местных жителей. Мы строим жилой район… нельзя
