– Был когда-то.

– На острове Призрачных Мотыльков нет коренных жителей, все откуда-то приехали, – сказал листириец.

– Неправда! – вмешался малец и с гордостью продолжил: – Я – уроженец Душебродова Утеса и лучший следопыт на острове.

– Не хвастайся, – буркнул альмирец. – Это не по-нашему.

Да, он явно был родом из Дайновой Пущи.

– Извини, пап, – смутился мальчишка.

Бершад поглядел на своих новых знакомцев. Судя по тому, как обрабатывали рану листирийцу, ясно было, что это воины, привычные к крови и увечьям, а не кровожадные каннибалы. Либо байки о пиратах с острова Призрачных Мотыльков преувеличены, либо это какие-то другие обитатели острова.

– Как вас зовут? – спросил Бершад.

Эшлин и Фельгор уже представились, но листирийца с приятелями больше всего интересовал драконьер.

Черноволосый альмирец не торопился отвечать на вопрос Бершада, и мальчишка тоже молчал, следуя отцовскому примеру.

– Я – Голл, – наконец не выдержал листириец и кивнул на черноволосого. – А вот этот ворчун – Веш. Мальца зовут Венделл. – Он снова приложился к бутыли, держа ее неизувеченной рукой.

– Рад знакомству, – сказал Бершад.

– Ну да, ну да. Вот такие мы – имена короткие, никаких титулов, фамилий и прочих династических прозвищ. А ты якобы Бершад Безупречный, путешествуешь в компании Эшлин Мальграв, королевы Альмиры, и какого-то баларина. И ваш корабль потерпел крушение у берегов нашего острова. Очень похоже на дурацкие шуточки, которые так любят южане. – Голл рыгнул. – Пока ты не докажешь, я ничему не поверю. Любой высокий мудак с синими прямоугольниками на щеках готов назвать себя Бершадом Безупречным.

– Твоя правда, – ухмыльнулся Фельгор.

– Вот, и баларин твой со мной соглашается. Показывай руку.

– Ладно, – вздохнул Бершад.

Он снял наруч, ослабил пряжки доспеха, потом закатал рукав рубахи и показал шестьдесят шесть драконов, вытатуированных на руке до самого плеча.

Голл заморгал:

– Охренеть. И правда ты.

– Конечно, это он, – сказал Венделл. – Он же одним ударом медведю башку снес. А удар был безупречный.

– Это потому, что я сиганул с вершины утеса, – сказал Бершад.

– Не скромничай, – отмахнулся Голл. – Я тебя уважаю. У нас с Вешем на двоих всего четыре татуировки, причем бóльшая часть у него. – Он закатал рукав и показал одну-единственную татуировку: листирийский пузан – дракон небольшого размера, но свирепый, убить его нелегко.

Бершад повернулся к Вешу:

– А у тебя три?

– Не ты один умеешь убивать ящеров, – ответил Веш и снова умолк.

Неловкое молчание нарушил его сын:

– Три красноголова. Один почти взрослый.

Венделл покосился на отца, заметил, что тот нахмурился, и не стал продолжать.

Голл предложил Бершаду бутыль с ромом:

– Фиг с ними, с ящерами. Я перед тобой в кровном долгу за медведя. Как известно, кровные долги следует возвращать, что я и сделаю, когда придет мой черед. А сейчас для меня большая честь поделиться своими запасами рома с Бершадом Безупречным.

– Спасибо, я обойдусь.

– Зря отказываешься, неплохая вещь. – Голл протянул ему бутыль, но Бершад снова покачал головой. – Ну, как знаешь.

В костре потрескивали поленья.

– А меня жажда замучила, – сказал Фельгор, придвигаясь поближе к Голлу.

– Бершад спас мне жизнь. А ты для меня ничего не сделал, баларин.

– Это сегодня я ничего не сделал. Зато я лично трижды спас жизнь Бершаду.

– Правда? – Голл удивленно вскинул брови и посмотрел на драконьера.

– Вообще-то, да, – признал Бершад.

– Вот видишь! А закон косвенной передачи полномочий утверждает, что раз я спас ему жизнь, а он спас жизнь тебе, то я и тебе жизнь спас и поэтому заслуживаю рома.

– Никогда не слыхал про такой закон, – скривился Голл. – А эта самая косвенная передача относится и к кровному долгу тоже? Потому что кровный долг – большая обуза.

– Ну, в данном конкретном случае мои героические действия заслуживают только рома.

– Я согласен на такие условия, – серьезно кивнул Голл и вручил бутыль Фельгору.

Баларин так надолго приложился к бутыли, что Голл помрачнел.

– Неплохая вещь? – переспросил Фельгор, облизывая губы. – Да это превосходный ром, клянусь Этернитой! Как тебе удалось его раздобыть в этой глуши?

Голл пожал плечами:

– До превосходного ему далеко. В Душебродовом Утесе у меня есть запас бренди, которое шестьдесят лет выдерживали в дубовых бочках… Прямо-таки греет душу. Мы прошлой весной грабанули паргосского сенатора.

Эшлин кашлянула:

– Ты уже второй раз упоминаешь Душебродов Утес. Это ваша деревня?

– Деревня – не то слово. Это целый город, глубоко уходящий в известняковые подземелья. Там тысяча жителей, или около того.

– Да ты и за целую неделю до тысячи не досчитаешь, – буркнул Веш.

– Народу от этого меньше не станет. Ты же знаешь, Керриган все учитывает.

– И все жители Душебродова Утеса – изгнанники? – спросил Бершад.

За четырнадцать лет изгнания Бершад встречал других драконьеров, но очень редко, поскольку немногие выходили живыми из первой же стычки с ящером. Тем удивительнее было столкнуться сразу с двумя драконьерами здесь, в глуши, на далеком северном острове. Вряд ли это случайность.

– Нет, не все, – сказал Голл и умолк, погрузившись в размышления. – Примерно половина. Остальные – ремесленники, торговцы и барды. Или просто люди, уставшие жить по законам Терры.

– Пятьсот драконьеров в подземном городе на острове посредине Великой Пустоты? Как такое возможно?

– Керриган с давних пор спасает бедолаг-изгнанников. Человек двадцать выручила сама, а потом объявила награду для любого, кто доставит в Душебродов Утес драконьера с татуировками на щеках. Выплачивала по пятьсот золотых за каждого, даже за тех, кого после беседы не допускали в город. Так все и началось. – Голл указал на Веша. – Вот этот ворчун отыскал меня в Трейндхорне. Мне было велено убить там серебряного чешуйника. А они жуть какие свирепые. Так что долго меня убеждать не пришлось – я наплевал на приказ и был таков.

– А что за беседа? – спросил Бершад.

– Ну, некоторых клеймят татуировками не просто так, а за дело, – объяснил Голл. – Поэтому Керриган и зовет на беседу каждого изгнанника, которого приводят в Душебродов Утес, а потом решает, кого оставить, а кого нет. Рассматривает татуировку на запястье, заглядывает в душу, отсеивает насильников, убийц и других закоренелых преступников. А если сочтет, что ты заслуживаешь доверия, приглашает тебя в город.