К слову сказать, ему тоже выспаться не удалось: весть о том, что госпожа Гуй покинула их, закрыв за собой Врата Смерти оказалась слишком неожиданной. И вместо сна сам он предпочел прогулку: захотел увидеть все собственными глазами. Не он один, кстати. У Стены, там, где раньше находились ужасные врата, собралось человек пять, среди которых был и варвар. И что-то никакого интереса к собственной персоне с его стороны Синь тогда и близко не приметил. А теперь вот вам пожалуйста.

— Зачем это? — спросил он, не скрывая недоверия.

— Спросить тебя кое-о-чем хочу, но стесняюсь, — подмигнул ему Рэн и, очень довольный его возмущением, продолжил: — Изысканные мелодии редко поют хором, а Синь-лан? Поговорим чуть позже, когда вдвоем останемся.

Последние слова его господин Синь почти не слышал: в зал вошла госпожа Дин, последняя из отсутствующих — и ему показалось, что мрачные своды озарились мягким сиянием, будто рассвет пришел на смену долгой ночи. Она стала спокойнее, словно с исчезновением Врат Смерти в ней самой рассеялся какой-то страх или она смирилась с чем-то неизбежным. Даже его перестала избегать так явно. А соседу его в ответ на грубоватое «Здравствуй, красавица, только тебя и ждали» послала весьма странный взгляд — обеспокоенный и предостерегающий. И это, разумеется, вовсе не улучшило настроения.

— Что ж, посмотрим, чем сегодня развлечет нас Владыка Янь-ван!

Варвар оказался на ногах и, не успел Синь даже пиалу к губам поднести, уже держал в руках новое послание Хозяина дворца.

— Сегодня он на редкость краток, — заметил Рэн озадаченно. — " Дошедшие до истока получат награду». И больше ни слова.

Он вернулся за столик рядом и протянул господину Синь лист с посланием.

— «До истока»? — тот сразу же пробежался глазами по столбику иероглифов, чтобы убедиться, что ошибки нет, и передал его дальше — Да, все верно.

— Не нравится мне это, — подала голос госпожа Дзи.

И, похоже, озвучила их общее мнение.

— Число «дошедших» не оговаривается, — заметил господин Гэн.

Больше никто ничего сказать не успел, потому что стоящий в центре столик с посланиями вдруг резко ушел вниз — и разверзлась пропасть. Она стремительно росла, края ее осыпались, проваливаясь внутрь. Быстрее, чем кто-либо из них смог дважды щелкнуть пальцами, их стоящие полукругом столики оказались на самом краю этой Бездны — и ее голодный черный рот поглотил их, не подавившись. Он сам едва успели вскочить на ноги и бесконечно длинную долю мгновения видел под собой огромную черную воронку, вовсе не однородную, а многоярусную, словно нагроможденные друг на друга чудовищной формы дворцы с круглой дырой посередине. И оттуда, из самых недр, поднималась, клокоча и шипя, соединяя все эти несуразные слои в единое целое, вода. Желтая, словно смешанная с расправленным золотом, кипящая, но все равно такая холодная, что даже глазам было больно на нее смотреть.

Она поднялась словно затаившийся под землей огромный змей — мощно и резко.

Синь замешкался, не в силах даже глаз отвести от этого зрелища, и его точно снесло и раздавило бы этим свирепым потоком, если бы чья-то рука не дернула его со всей силы назад. Он почувствовал, что падает, а потом дышащая смертью волна все же настигла его — и от нечеловеческого холода он почти потерял сознание.

* * *

— Эй, красавица, давай-ка просыпайся, — услышал он и малодушно понадеялся, что если не будет шевелиться, его оставят в покое.

Но какое там…

— Разлегся тут, как заколдованная барышня, — продолжил бурчать раздражающий голос. — Не надейся, я все равно не собираюсь тебя целовать.

Вот такого он стерпеть уже не мог: открыл глаза, приподнялся на локте и уставился на сидящего неподалеку северянина, пытаясь вложить в этот взгляд все свое недовольство.

— Нет-нет, даже не проси, — заухмылялся тот.

— Ты не мог бы просто помолчать? — сердито спросил Синь. — Или просить тебя об этом то же самое, что требовать от осла победить тигра?

— Мог бы, — кивнул Рэн. — Но сил нет смотреть, как ты преспокойно тут сидишь, в то время как я страдаю. А так мы оба в равном положении, и моя завистливая душа довольна.

— С чего это ты так исстрадался?

Синь сел, осмотрелся и нашел, что выбросило их на этот раз на каменистый склон, поросший травами. Чуть ниже несла свои воды широкая и быстрая река. Горы, холмы и совсем далеко темная, сине-черная полоса леса. Кроме них двоих на несколько ли вокруг ни одной живой души. Последним, что он помнил, была вода, в которой он едва не захлебнулся. Но волосы и одежда казались сухими.

— От одиночества братец, — притворно вздохнул Рэн, — да и руку к тому же изодрал об острые камни. Видишь, мое пробуждение вышло и вполовину не столь приятным.

Он приподнял рукав и предъявил кое-как затянутую повязку чуть ниже локтя.

Синь тут же развязал ее и неодобрительно покачал головой: рана, конечно, не смертельна, но глубока и кровит сильно.

Он тут же поднялся, еще раз осмотрелся, теперь уже внимательно, отошел немного в сторону и срезал несколько стеблей росшего на склоне тысячелистника. То, что надо — и кровь остановит и не даст ране воспалиться. Измельчил их, чтобы выделилось больше целебного сока, а потом вернулся к пострадавшему, наложил тысячелистник на рану и перевязал ее так, как положено.

— Благодарю вас, господин целитель.

Синь невольно замер, потом хотел было равнодушно пожать плечами, но непривычно светлые глаза следили за ним очень внимательно, и он вдруг, сам не ожидая подобного от себя, усмехнулся.

— Неужели это так заметно?

— Еще бы. Даже не знай я, кто ты, мог бы легко догадаться. Твое благородное происхождение может ввести в заблуждение, но иногда оно лишь мешает увидеть суть.

— Кому как ни бывшему рабу от этом знать? — вышло, пожалуй, чересчур язвительно, но Рэн не обиделся.

— Верно, — только и сказал он.

Тишина, которой Синь так жаждал не принесла никакого облегчения. Стоило, пожалуй, подумать о том, что им делать дальше. ' Дошедшие до истока получат награду', — вспомнил он текст послания. Что ж, из того, что окружало их, исток имела только река.

Рэн придерживался того же мнения.

— Придется идти вверх, против течения реки, — согласился он.

Они забрались на склон и отправились в путь.

Поначалу все было тихо и спокойно: река оказалась умеренно извилистой, дорога не слишком трудной. Даже спутник его пока исчерпал запас насмешек и шел все больше молча, изредка напевая под нос незамысловатые мотивчики.

А потом они увидели лодку. Та плыла далеко от берега, едва