Колдун оказался рядом несколькими мгновениями позже — и они что есть сил побежали дальше. Мимо еще одной линии домов, мимо того страшного места, где сжигали тела зараженных. И вот там-то наткнулись еще на один отряд. Не стражников, простых горожан, помогающих наводить в городе порядок.

Что, еще и с этими в схватку вступать?

Целитель едва зубами не заскрипел — не от страха, от нежелания своими руками причинять этим бедолагам еще больше страданий.

Он одернул рукав — и заметил, что рука его измазана сажей и грязью… Должно быть, испачкался, когда по крыше спускался.

— Разойдитесь! — звонко крикнул Синь. Вышло так убедительно, что он сам непременно удивился бы, если бы не обстоятельства. — Мы заражены, — и руку с чернеющими на ней пятнами вперед выставил.

— Вот-вот, — быстро поддакнул варвар, — а господин целитель еще и одержим злобным духом. Лучше, и вправду, посторонитесь, а то еще плюнет…

— Рэн-лан, — шикнул на него Синь раздраженно.

Толпа тут же расступилась.

— Скорчи рожу пострашнее, — посоветовал ему Рэн шепотом, откровенно веселясь.

Шагов пять после этого они прошли спокойно, а потом снова сорвались с места, пока испуганные горожане не поняли, что их провели.

Они уже было добежали до нужного им дома, когда на дорогу прямо перед ними выскочили двое стражников.

Господин Синь внезапно ощутил, как варвар резко схватил его за гривок, будто нашкодившего щенка и слегка пнул под колени.

— Ты что себе позволяешь, обезьяна невоспитанная, — зашипел он тут же.

— Зато ты очень воспитанная, я смотрю, — тихо огрызнулся Рэн и крикнул стражникам с выражением мученика, еле справляющегося с диким зверем: — Я его держу! Быстрее за подмогой! Силен, гад! На людей уже бросается…

Господин целитель понял, что от него требуется, и с радостью изобразил приступ одержимости, заодно мстительно пнув колдуна по ноге.

Стражников словно царь драконов своим дыханием сдул.

Колдун все так же за шиворот доволок своего названного братца до дома покойного целителя, затолкал того внутрь и — не успели еще двери закрыться за ними — получил такой ощутимый удар под ребро, что, охнув, согнулся пополам.

— Не слишком ли ты заигрался? — гневно спросил Синь.

— Это тебе за «обезьяну», — буркнул Рэн.

Дальше оба они шли молча, бросая друг на друга косые взгляды. И так же молча проламывали тонкую стену, вооружившись кто ножкой стола, кто найденным в доме молотом.

За провалом в самом деле обнаружился длинный ход, даже целая система ходов, уходящих вниз и в стороны на многие сотни ли. Ни факелов, ни других источников света здесь не было, и все же глаза путников прекрасно различали очертания всех переходов.

Дойдя до первой развилки, мужчины повернули налево, надеясь выйти на поверхность с той стороны, откуда несла свои воды река.

— Эй, одержимый, сделаем привал? — первым нарушил молчание варвар, и не успел Синь даже возмутиться, прилепил ему на лоб очередной талисман.

— На всякий случай, — пояснил свои действия Рэн, быстренько отходя в сторону.

Должно быть, сказалось напряжение последних дней и их сегодняшняя «прогулка»: господин целитель смял раздражающую бумажную полоску, привалился спиной к стене и, трясясь от еле сдерживаемого смеха, съехал по ней на землю.

— Э-э-э, Синь-лан, с тобой все в порядке? — с опаской спросил колдун, — Может, тебя по спине постучать?

— У… уйди уже, — сквозь хохот еле ответил тот и замахал на него рукой обессиленно. — А то… п…плюну.

Тут уже и Рэн не выдержал: сел неподалеку и расхохотался от души, а отсмеявшись, лег на землю, подложив под голову руку.

— Горные духи не опасны для нас? — спросил Синь, переведя дыхание.

— Пока ты со мной, нет, — колдун усмехнулся, в этот раз невесело: — Некоторые люди пострашнее злых духов будут, а?

Это он правильно подметил, не поспоришь. Помогать некоторым, что блох у тигра ловить: из сил выбьешься, а в благодарность тебя еще и сожрут.

Повисло молчание. Не тягостное, а то редкое, спокойное, ненавязчивое, какое бывает, когда люди понимают друг друга без слов. Оба устали и набирались сил перед новой дорогой.

— А о чем ты хотел со мной поговорить? — вспомнил вдруг он. — Еще там, во дворце?

Рэн снова сел и посмотрел на целителя слегка лукаво.

«Сейчас опять за свое возьмется», — подумал тот с вялым неудовольствием.

— Поблагодарить тебя хотел, — произнес Рэн спокойно и вроде бы беззаботно, но от этого тона у целителя даже волосы на голове встали дыбом.

— За что? — Синь сглотнул, и колдуна это, кажется, позабавило.

Он слегка придвинулся и доверительно сообщил.

— За то, что убил.

«Что? О чем это он?»

Целитель остолбенело смотрел на сидящего рядом человека и все пытался собрать разбежавшиеся мысли воедино.

— Не помнишь, да? А так? — варвар вдруг наклонился и ухватил его пальцами за рукав. Смотрел он сейчас снизу вверх, исподлобья.

«…Взгляд страшный, почти безумный… лицо, залитое кровью… искалеченные пальцы, вцепившиеся в его одежду намертво…»

Воздух… его резко стало не хватать, в ушах зазвенело, будто коварные чи-мей залезли все-таки в его голову и принялись стучать в нее изнутри.

«Голос… сплошные хрипы, перемежающиеся с рычанием… 'Тебе решать…»

— Я… Это единственное, что я мог… — заговорил он прерывисто, сбиваясь, будто оправдываясь.

— Знаю, — согласился колдун, — и на самом деле благодарен. А еще хотел спросить: то, о чем я тогда тебе говорил… Ты ведь сделал это, а? Я правильно понимаю?

Мгновение Синь лишь глядел на него, силясь понять, что он имеет ввиду. Ощущение того, что он снова стоит на краю пропасти, смотрит, как из недр ее быстро поднимается вода, и не может сделать ни шага, накрыло его. Его опять окатило безжалостной ледяной волной, протащило по камням… и тогда он вспомнил… И долго сидел, пытаясь совладать с собой.

— Да, — ответил он потом. И голос его звучал тускло, будто надтреснуто, — сделал…

Целитель с силой растер дрожащими руками лицо и не заметил, как расслабились до этого напряженные плечи колдуна, как он полной грудью вдохнул тяжелый подземный воздух и прикрыл веки.

— Жалеешь? — спросил он, не открывая глаз.

— Нет, — мотнул головой Синь. — И сделал бы это снова.

Это значит лишь то, что ему нет прощения. Потому что есть поступки, которые не сможешь оправдать, как ни старайся. Если страж, приставленный охранять сокровище, крадет его, если охранник поднимает руку на своего господина, это называется предательством. А то, что сделал он сам куда как хуже.

Принять это оказалось непросто, но