Придя на место, где были установлены качели, парни и девушки поздравляли друг друга с Пасхой: троекратно целовались в щеки с традиционными возгласами «Христос воскрес!» – «Востину воскрес!». Казаки делали вид, что случайно промахиваются, и целовали не в щеки, а в губы, да и количество поцелуев не всегда равнялось трем…

Зимой, освободившись от сельскохозяйственных работ, несколько казаков объединялись в артель и отправлялись за заработком на государственных золотых приисках. Рабочую силу всегда набирали из ссыльных и каторжан, но за казаками сохранялась монополия на поставки дерева, необходимого шахтам. Они подписывали на месте договор, да к тому же сбывали свою продукцию: муку, овес, сено, овощи, молоко, яйца, масло, мясо и др. Таким путем они богатели, а жизнь их станицы преображалась. На первом месте шел прогресс в сельском хозяйстве, где более совершенные орудия труда сменяли примитивный инвентарь. Улучшались породы лошадей и скота. Наконец, красивые дома, просторные, высокие, с железной крышей, сменяли избы, и в каждом дворе, помимо конюшен и коровников, строилась баня, где хозяин мог предаться своему любимому занятию.

В день тезоименитства цесаревича, атамана всех казачьих войск, и в главных городах, и маленьких поселках Забайкалья устраивались парады, шествия, гулянья. Над зданием станичного правления реяли государственный флаг и флаг войска. Казаки во главе с атаманом отстаивали торжественную службу в церкви. В этот день доставались из сундуков и надевались боевые награды… Празднества включали джигитовку молодых казаков. Падения сопровождались громкими смехом и криками. Затем казаки, настоящие, те, что на действительной службе, исполняли, на сей раз без падений, трюки, не удавшиеся юношам. После парада атаман произносил речь, напоминая имена героев-казаков былых времен, и обычно завершал выступление призывом: «За веру, царя и Отечество». В завершение церемонии все казаки исполняли хором песню, в которой славили свое войско – единую семью и ратную школу казаков, клялись в любви царю и Родине и передавали привет своему верховному атаману, цесаревичу Алексею.

Столь же торжественно забайкальские казаки праздновали День святого Михаила – покровителя войска. Казачки начинали к нему готовиться за несколько недель: белили известью стены домов, натирали полы, мыли окна. Из больших сундуков извлекали сокровища: шелковые платки, кашемировые шали, блузы и юбки, а для мужчин парадные рубахи и шаровары… Во всех станицах и городах подметали и чистили дворы и улицы. Каждый казак знал гостей, которых должен принять. Накануне утром приходили родственники, друзья, бывшие однополчане. И снова казаки демонстрировали широту своего гостеприимства, про которое говорили, что можно месяцами ходить из одной станицы в другую, не имея ни гроша в кармане, но в каждом казачьем доме находить радушный прием, кров и уважение. А уж в праздничный день тем более!

А праздник проходил весело. В каждом доме с утра до вечера звучали смех, песни, пляски, столы ломились под тяжестью еды и напитков. Казаки и их гости десятками переходили из дома в дом. Для поддержания порядка атаман выделял вооруженных шашками казаков, которые патрулировали станицу. На рассвете, когда принимался кричать петух, все ложились спать. После трех дней празднований и гуляний гости возвращались к себе.

Ни один праздник не обходился без скачек. Казаки собирались «ради победы и славы своих коней». Владелец держал пари, что его лошадь опередит лошадь его друга. Ставки бывали и по 100 рублей, и даже выше. Деньги передавались третьему казаку. Специалисты, знатоки правил отмеряли дистанцию по прямой линии – от полутора до двух верст, в зависимости от силы и скорости скакунов. В скачке участвовали казаки, имевшие репутацию хороших наездников и тайно подготовленные стариками. Часто владелец выкладывал крупную сумму за подготовку коня, но редко какой казак хвастался своим умением в этом деле – эти секреты ревностно сохранялись. Наконец участников выводили на линию старта, лошади без седел, только с легкой попоной, обычно подкладываемой под седло, хвосты связаны и подняты. Всадники, одетые только в рубашку, штаны и шерстяные носки, сжимали бока лошади ногами, словно тисками. Ни один из соревнующихся не имел нагайки, чтобы не поддаться искушению хлестнуть коня конкурента. Чтобы дать старт, один из казаков трижды поднимал папаху.

Привычные к скачкам лошади напружинивались, по их телам пробегала нервная дрожь, ноги напрягались… Парная скачка начиналась красивым стартом. Ледяной ветер свистел в ушах наездников, пригнувшихся к холкам своих коней. И у того и у другого гулко стучало сердце, а сзади доносились подбадривающие крики зрителей. Сила этих криков удваивалась, когда победитель пересекал финишную черту. Все бежали к участникам, закутывали их в теплые шубы и проносили на руках, а разгоряченных лошадей долго прогуливали, укрыв попонами.

Так проходила в мирные дни жизнь забайкальского казака, о котором в 1904 году, во время Русско-японской войны Врангель рассказывал (и его рассказ подтверждается уже приведенными свидетельствами), что «по развитию, сметке, большой находчивости и инициативе казак далеко превосходит регулярного солдата. Особенно поразительна у него способность ориентироваться. Раз пройдя по какой-либо местности, казак пройдет там же без колебания, в какой угодно туман, в какую угодно темную ночь. <…> Забайкальский казак в высшей степени вынослив, никогда не падает духом, хороший товарищ и легко привязывается к своему офицеру. Он не имеет выправки и внешней дисциплины регулярного солдата, да и требовать от него ее трудно, приняв во внимание прохождение им службы, но, отдав приказание, вы можете положиться на казака: он точно и обстоятельно его исполнит».

Генерал Ренненкампф и забайкальские казаки

Этот военачальник, получивший от Николая II в качестве награды право пожизненно носить мундир забайкальских казаков и назначенный почетным старшиной одной из станиц, тренировал и обучал забайкальцев на поле боя, где они покрыли себя лаврами, способными лишить от зависти сна казаков всех прочих войск. Эти лавры они собрали с маньчжурских полей дважды. В первый раз в 1900–1901 годах, совершив в несколько недель завоевание огромной территории, впрочем вскоре возвращенной.

Павел Карлович фон Ренненкампф родился в старинной дворянской семье, давшей многих военных и государственных деятелей, в замке Панкулл в Эстонии 17 апреля 1854 года. Произведенный в корнеты 5-го Литовского уланского полка, затем в поручики и штабс-ротмистры, он поступил в Военную академию, которую окончил первым в списке и получил погоны ротмистра 1 апреля 1882 года. Подполковник в 32 года, полковник в 36 лет, он был известен как превосходный военный писатель и считался надеждой армии. Его известность вышла за пределы Европейской России и дошла до Дальнего Востока, до генерала Гродекова, боевого товарища Скобелева. В конце 1899 года Ренненкампф был назначен начальником штаба