к змее» не угас. В середине 1930-х годов он просил знакомого переводчика из советского полпредства в Токио – Александра Клётного (мы еще встретим его портрет в нашем музее) привезти из Японии публикации на эту тему и вроде бы даже собирался писать монографию о синоби. Сначала чрезвычайная загруженность на работе (как ни жутко это звучит в отношении чекистов эпохи Большого террора), а затем собственный арест не дали Киму возможности реализовать этот план, а библиотека Романа Николаевича, в которой, очевидно, хранились очень интересные материалы, судя по всему, утрачена навсегда. Однако, как только судьба предоставила ему такую возможность, Роман Ким вернулся к теме ниндзюцу. Произошло это очень не скоро и получилось совсем не так, как он планировал.

В октябре 1962 года Роман Николаевич подал заявку в издательство на подготовку своей новой книги под абсолютно «ниндзевским» названием «Искусство проникновения». По задумке автора, это должна была быть «автобиография специалиста по науке “синоби” (теория разведки, созданная в Японии), который учился в школе Накано, затем в “Спай скул” в Америке, по окончании которой стал действовать на фронтах тайной войны»{102}. Помимо названия обращают на себя внимание очередное определение, данное Кимом ниндзюцу, и предполагаемый им глобальный характер действий современных синоби, давно уже совершенствующих свое искусство по всему миру, хотя и опирающихся в своей работе на средневековую японскую базу. Но даже в случае с Японией речь шла не только о преданьях старины глубокой. В силу своих профессиональных обязанностей Роман Ким много знал о японской Разведывательной школе сухопутных войск в токийском районе Накано – Накано рикугун гакко. Он даже был знаком с некоторыми ее выпускниками и, не исключено, преподавателями, оказавшимися после войны в советском плену, владел совершенно секретной информацией (в том числе до сих пор для нас не раскрытой) о предметах, изучавшихся в этой школе, и о методиках их преподавания. Для Кима, как для японоведа, задумка книги была идеальным поводом изложить свои знания и представления о ниндзюцу, которые довольно сильно трансформировались за 30 с лишним лет, прошедшие со времени публикации «Корней японского солнца» и примечаний к ним. Однако руководство издательства «Советский писатель», принимая во внимание тот факт, что советско-японские отношения только-только начали развиваться в положительном ключе (в 1956 году были восстановлены дипломатические отношения), запретило писать книгу о японских разведчиках и диверсантах. Роман Ким вынужден был изменить первоначальный замысел и в результате в 1964 году сдал в печать рукопись романа «Школа призраков», посвященного вымышленной разведывательно-диверсионной школе АФ-5, находящейся где-то в Северной Африке. Для поиска деталей и рекогносцировки местности Роман Николаевич Ким дважды выезжал в это время за границу – в Нидерланды и в Африку (в 1963 году!), что и затянуло процесс написания.

Удивительное дело: в то самое время, когда советскому писателю и бывшему контрразведчику Киму запретили писать о японских ниндзя, британский издатель Джонатан Кейп опубликовал книгу английского писателя и бывшего разведчика Яна Флеминга «Живешь только дважды», в которой Джеймс Бонд попадает в Японии… в школу ниндзя. Нет, конечно, они не могли списывать друг у друга и вообще вряд ли знали о параллельной работе, но за «бондианой» в целом Роман Николаевич следил внимательно, Флеминга не ценил, называл «писакой», а портрет ниндзя, созданный англичанином, Кима наверняка раздражал:

«Парни, которых вы увидите, уже овладели, по крайней мере, десятью из восемнадцати основных принципов “бусидо”, или “пути воина”, и сейчас тренируются, как “ниндзя-невидимки”: веками так готовили шпионов, убийц и диверсантов. Вы увидите, как ходят по воде, по стенам и потолку, вам покажут, с помощью каких приспособлений можно просидеть под водой целый день. Много чего покажут. Не считая отличной физической подготовки, ниндзя, разумеется, никакие не супермены, как это приписывают им легенды. Конечно, секреты “ниндзюцу” и сейчас тщательно оберегаются, владеют ими две основные школы, Ига и Тогакуре, из них же мои инструкторы».

Книга Флеминга вышла на полгода раньше «Школы призраков» – в марте 1964 года. В августе скончался ее автор, и Ким еще успел вставить в свою повесть упоминание об этом:

«– В газетах писали, что Ян Флеминг незадолго до своей неожиданной смерти ездил в Японию изучать ниндзюцу и заявил, что эта самурайская наука совсем устарела и утратила всякое значение.

– Он поторопился с выводом, – тихо сказал Командор».

В коротком ответе «Командора» – законспирированного начальника «школы призраков» – выражена суть представлений Романа Кима о ниндзюцу. Книгу предваряет эпиграф из японо-английского словаря Кацумата: «Ниндзюцу – искусство быть невидимым» – далеко не самое емкое и не самое толковое, но зато дающее простор для писательской фантазии и заочной дискуссии с Флемингом определение. Рассказывая об этом искусстве от лица слушателей школы и преподавателя по кличке «Утамаро» (с более чем очевидной аллюзией к Японии XVIII века), автор сообщает нам несколько важных умозаключений и формулировок. Во-первых, для разведывательной школы «ниндзюцу – наука номер один».

Во-вторых, ниндзя (а здесь Ким использует это слово уже наравне и даже чаще, чем синоби образца 1926 года) в данном случае – «это самураи, усвоившие эту науку».

В-третьих, автор в отдельной главе, названной так, как, по его первоначальному замыслу, должна была называться вся книга – «Искусство проникновения», дает короткий исторический обзор и довольно четкую характеристику ниндзюцу, бесконечно далекую от флеминговского «искусства ходить по стенам, воде и потолку».

Ким сжато рассказывает (или придумывает рассказ) об истории получения американцами как широко известных ныне трактатов «Бансэнсюкай», «Сёнинки» («Сэйнинки»), «Синоби-мондо», так и знакомых только специалистам «Ниндо кайтэй-рон» и «Ниндзюцу-хидэн-сэцунин-мокуроку»[16] и – главное – накрепко связывает знания, изложенные в этих древних свитках с современным искусством разведки. Затем он делит всю историю ниндзюцу на три периода. Первый чрезвычайно сильно протяжен во времени. По мнению Кима, он продолжался с XIV до конца XIX века, и такая трактовка сегодня не принята: наоборот, внутри этого периода исследователи выделяют еще несколько. В отличие от подавляющей массы историков, первым периодом и ограничивающихся, он считал, что постмэйдзийская история ниндзюцу – не эпилог истории средневековой, не ее отголоски, а полноправное продолжение и развитие системы ниндзюцу, если понимать под ней специфическое искусство шпионажа. Как о том и написано в словарях, включая уже почти родной для нас словарь Гошкевича – Татибана. Это был совершенно новый подход к изучению этой темы.

Следуя своей теории, Роман Ким заявлял: второй этап, связанный с модернизацией ремесла при помощи западных методик и техники, начался после Реставрации Мэйдзи (1868 год) и продолжался до конца Второй мировой войны, и Ким напрямую связывает его расцвет с деятельностью Накано рикугун гакко. Этот этап характеризуется тем, что ниндзюцу, не в силах игнорировать перемены, произошедшие под влиянием «открытия» Японии во всем обществе, трансформируется, но в основном все еще остается сугубо