Шрифт:
Закладка:
Пришел в столовку, сел за общий со всеми медиками стол. И с Ким тоже. Смотрела на меня Женя виновато, все порывалась что-то сказать. Походу, Дегтярева ей каждый раз наступала на ногу. Уж больно медсестра кривилась характерно.
За столом обсуждали подвиг разведчика Дербунова. На зачистке соседнего кишлака два наших взвода попали в засаду. Пока отходили, вызывали поддержку, обнаружили, что потеряли ефрейтора. Попытка вновь зайти в населенный пункт на поиски не увенчалась успехом. Но все слышали, что в центре шел бой, кто-то долго отстреливался. Потом раздался взрыв гранаты. В принципе было уже все понятно, дождались вертушек, повторно зашли в полуразрушенную деревню – МИ-24 отработали НУРсами. Тело Дербунова удалось найти – он подорвал себя. Рядом лежало несколько побитых осколками душманов.
– Вот кто настоящий герой! – поглядывая на меня, вещал Кубарев. – Исполнил свой долг до конца.
– Второе представление на меня подписывал Шота Николаевич! – я повернулся к капитану. – Если это слишком много на одного человека, то можно потребовать и отменить.
– Дарагой, ты что завелся?! – Георгадзе всплеснул руками. – Какое отменить? Евгений Александрович вообще не тебя имел в виду – штабных. Ни на одном рейде не были, а медалями обвешаны, как елки.
– На спине и то их шесть… – на автомате выдал я.
– На какой спине? – удивился Копец.
Черт! А сказка о Федоте-стрельце еще не написана! Опять спалился.
Весь коллектив смотрел на меня с любопытством. И как выкручиваться?
– Да стишок смешной слышал. Ага, про штабных… – я подмигнул Кубареву. – Царь обещает своему паркетному генералу:
Опосля дождя в четверг
Дам еще медальку сверх.
А тот ему отвечает:
Ишь, медаль!.. Большая честь!..
У меня наград не счесть:
Весь обвешанный, как елка,
На спине – и то их шесть!..
Врачи засмеялись, а я благоразумно решил не продолжать. Там дальше про свержение царя, про то, что генерал отказывается защищать власть. А ведь так совсем скоро и будет. Ждать не долго – в девяносто первом армия и спецслужбы сольются. Какие-то танки удастся пригнать к Белому дому, но «Альфа» штурмовать не станет, солдаты тоже не будут стрелять в защитников. А потом таманцы пригонят свои танки, приедет на бэтээрах Лебедь. Последний, кстати, спасет задницу Ельцина еще раз на выборах в девяносто шестом. По всем расчетам, Ельцин проигрывал Зюганову. Но генерал Лебедь встал во втором туре на его сторону. И чем потом все кончилось для него?.. Подозрительным крушением вертолета Ми-8. Нет, с властью заигрывать нельзя. Тебя всегда предадут, кинут, а не исключено, что еще и убьют!
– А что там дальше? – первой перестала смеяться Ким, серьезно так спросила. Видимо, срисовала мою мрачную физиономию. – Ну в стихах? Ведь есть продолжение?
– Не помню, может, и есть.
– Ладно, посмеялись, теперь к делу, – начал импровизированную планерку Георгадзе. – Завтра в рейд. Два врача – Бубнов и Панов. Просили за вас, ребята, рука, мол, счастливая, – виновато развел он руками. – Так что после обеда проверка оборудования… ну там по плану, Пётр Петрович подскажет, если что.
Буркнули с Петей вразнобой, что всё понятно. К нашему столу подошел криво улыбающийся Карамышев:
– Стихи читаем, Панов?
– Так точно, тащ старший лейтенант.
– Поправился, значит?
– Ага.
– Вечер вашей поэзии отменяется. Опять пора в рейд.
– До нас довели уже. Хотя второй раз подряд…
– Ну извините, – Карамышев дурашливо развел руками. – Мы тут на войне. Есть такая профессия, Родину защищать. Слышали, может? Но для справочки – это я за вас хлопотал. Везунчики всё же, – издевательски добавил он.
Я увидел, как Женя судорожно схватилась за вилку. Которая, как известно – один удар – четыре дырки.
– А змеи там будут?
– Простите, что?!
Глаза старшего лейтенанта забегали.
– Я говорю, змеи в рейде будут?! – для усиления даже привстал. – Очень люблю этих гадов. Давить и бошки отрывать.
Мой голос заполнил собой всю столовую. Стук ложек прекратился, наш стол оказался в перекрестье взглядов.
– Дрюня, ты чего, – рядом подорвался Бубнов, схватил меня за плечи. Зашептал на ухо: – Тихо, не кипешись!
Карамышев тем временем бочком-бочком, начал двигаться в сторону выхода.
– Я этим гадам бошки на раз отрывал, – меня уже несло. – Давил ногами, прикладом их, прикладом!!!
* * *
Из столовой меня увели Бубнов и Копец. Последний трясся больше всех.
– Хрена ли ты разорался, лейтенант?! Это же инцидент! В бригаду сообщат.
– А что он сообщит? – пожал плечами я. Моя антреприза сработала на все сто. Теперь Карамышев будет думать, что я психованный – на пушечный выстрел не подойдет.
– Да молодца Панов, – Бубнов хлопнул меня по плечу. – Косит под психа, глядишь, и в рейд нас не пошлют. Как такому оружие доверить?
– Кто же пойдет?
– Да ты и пойдешь, Ильюха! Хватит на казенных харчах подъедаться. – Бубнов некультурно заржал.
* * *
На выходе из столовки меня поймала Ким. Губы у нее дрожали, в глазах стояли слезы.
– Андрей… Ты, пожалуйста, извини меня! Прямо какое-то умопомрачение нашло. Я так никогда в жизни не поступала, а тут…
Женя попыталась взять меня за руку, но я сам взял ее под локоток, отвел за столовку. Уж больно много лишних ушей вокруг.
– Принято. Но больше так никогда не делай!
– Просто… просто я в тебя влюбилась как дура! – Ким покраснела, шмыгнула носом.
– Почему как дура?
– Мне Дегтярева сказала.
– Что?
– Такие, как ты, не любят, а позволяют себя любить!
– Какие такие?
– Ну… красавчики. Еще эта международная премия. Отслужишь и умчишься к себе в Москву. А я залечу и останусь одна с ребенком. Или вообще, – Женя понизила голос. – На аборт.
Вот же стерва эта Дегтярева! Напихала в голову девчонке разное, дурацкое. Короче, в эти женские разборки влезать – точно без башки останешься. Но предохраняться надо, а то потом будет как в индийском кино.
– Я тебя прощаю, – мой взгляд опустился ниже, к подолу халата. Он открывал стройные ножки в чулочках. Небось, жарко ей по такому пеклу? После обеда солнце вдарило по полной, плюс поднялся ветерок. Который в свою очередь понес песок. Стоишь всего минуту – а уже грязный как черт, потный…
– Точно?
Женя подняла на
