По правде говоря, положение и в самом деле выглядело угрожающим. Рацион из одних мидий подорвал здоровье гномов, а Вьюнок так ослаб, что едва мог передвигаться. Он целыми днями лежал в хижине, закутавшись в спальный мешок. На всём острове нельзя было сыскать ни одной ягодки. Тысячелист, осматривая южную окраину острова, нашёл несколько незрелых орехов, которые тут же были съедены.

* * *

Замечательная осенняя погода, казалось, старалась искупить все свалившиеся на гномов неприятности; солнечный свет изменился, он стал более мягким и серебристым, в отличие от золотистого света летнего солнца. Каким-то чудесным образом на каждом листике и кусте появилась паутина, похожая на серебряные гамаки, которые развесили, чтобы собирать утреннюю росу; из неё были сплетены причудливые узоры, которые длинными шелковистыми канатиками крепились к веточкам и листикам. Кроны высоких тополей засверкали жёлтыми пятнами, а с дальнего берега озера доносилось стрекотание жаток и сноповязалок[21], работающих в полях. Гномы могли разглядеть маленькие фигурки людей – они собирали снопы в аккуратные копны, подготавливая их к погрузке на телеги и вывозу на гумно[22].

На острове целую неделю жила бестолковая зарянка с оранжевой грудкой. Гномы пытались передать через неё весточку обитателям ручья или сэру Цапле, но птичка была либо слишком глупой, либо слишком ленивой. Она с утра до вечера сидела на желтеющей ветке кизила и что-то меланхолично насвистывала, пока гномы не начали кидать в неё камнями.

Ах, если бы мимо пролетал Король рыбаков! Он бы сделал всё, чтобы помочь гномам; но с чего бы ему здесь пролетать? Возле острова рыбы не наловишь.

Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы Тысячелист, обходя берега острова однажды вечером, не наткнулся на тело акулы, лежавшее на прибрежной гальке. Она умерла совсем недавно, хотя и сильно исхудала. Мачта лодки, распиравшая пасть рыбины, намертво засела в её челюсти, и щука умерла от голода. Щуки питаются мелкими рыбёшками и вообще всем, что им доведётся поймать, но свою добычу они хватают, проворно щёлкая челюстями. Напав на лодку, это чудовище лишилось своего главного оружия.

На длинном узком теле щуки было не слишком много мяса, но, к счастью, водные крысы ещё не принялись за него, иначе бы гномам вообще ничего не осталось. Впервые за много дней гномы сытно поели; после этой трапезы они почувствовали себя так, словно заново родились.

Теперь, когда акула умерла, можно было надеяться, что к берегам острова вернётся рыба, однако у гномов не было крючков и лески, чтобы рыбачить. Правда, они могли бы изготовить новые крючки, но на острове не было конского волоса, из которого гномы делают леску, а от крючка без лески мало толку. Они могли бы построить новую лодку, но вся лягушачья кожа уже ушла на первый коракл, а на строительство деревянной лодки у бедных гномов не было ни сил, ни времени, ведь они медленно умирали от истощения. Но пока они были живы, была жива и надежда, и, возможно, смерть щуки знаменовала собой новый поворот событий и означала, что удача вновь на их стороне.

Вьюнок вспомнил о той ночи в Вороньем лесу, когда он молился Пану об избавлении лесного народа от великана Громобоя. Он решил снова помолиться. Он ушёл в тёмные кусты и отсутствовал около часа. Возможно, Пан услышит их и пошлёт им помощь? Но отклик на наши молитвы не всегда приходит быстро и не всегда бывает таким, какого мы ожидаем.

На следующее утро ничего не произошло: не появился сэр Цапля, не высунулась из окутанной туманом воды лоснящаяся голова дружелюбной выдры, и Вьюнок уже было подумал, что Пан не услышал его или позабыл о своих чадах. Может быть, он хотел, чтобы гномы погибли; в конце концов, они ведь уже достаточно пожили.

Как быстро клонилось к концу лето! Печально было наблюдать за листопадом. Листья разноцветным ковром лежали на неподвижной поверхности озера, так плотно устилая её, что казалось, будто по ним можно было ходить! Они укрыли и весь остров; иногда порыв ветра поднимал их в воздух, и листья кружились в хороводе, будто живые.

Одна за другой улетали ласточки и, наконец, на острове не осталось ни одной птицы. Улетела даже маленькая зарянка, и единственной музыкой, которую слышали теперь гномы, был шум ветра в деревьях да унылый и размеренный плеск волн, разбивавшихся о холодные камни.

Глава 15

«Джини Динс»

Двадцать девятого сентября Робин Клоббер праздновал свой день рождения, и он с огромным нетерпением ждал наступления этого дня.

Вы знаете, каково отправляться спать в канун Рождества или накануне какого-нибудь другого важного события и думать: «Завтра – важный день: я буду делать то-то и то-то!»

Так случилось и с Робином. Он долго не мог уснуть, как ни старался. Он ворочался в своей кровати, и мысли о завтрашнем дне не давали ему покоя. На белых стенах его уютной маленькой спальни красовались плакаты Джона Хассала[23], а шкаф был забит оловянными солдатиками, моделями танков и самолётов, воздушными змеями и другими игрушками. Некоторых мальчишек подобное изобилие игрушек наверняка испортило бы, но Робин был не из таких. Для своего возраста он был весьма рассудительным мальчиком.

Что же подарят ему папа и мама на день рождения на этот раз? Велосипед он уже получил в подарок на Рождество; танков у него было достаточно, хотя для полноты коллекции не помешало бы приобрести ещё несколько «Валентайнов»[24], да и от «Спитфайра»[25] он тоже не оказался бы, но только чтобы он действительно летал (все остальные самолётики в коллекции Робина были игрушечными, они бы и нескольких метров не пролетели). Ружьё? Нет, он был ещё недостаточно взрослым, но очень хотел бы получить в подарок новую двустволку 410-го калибра из красного каталога, который лежал в гостиной.

Нож? Нет, нож у него был отличный. Мальчик не мог даже предположить, чтó именно он получит на день рождения в этом году, но одно он знал наверняка – это будет замечательный подарок.

* * *

На стене висели часы с кукушкой и гирьками в форме сосновых шишек. Они пробили очередной час, из домика выскочила маленькая бело-голубая птичка и раскланялась, а одна из шишек с треском опустилась вниз. «Тик-так, тик-так!» Робин продолжал думать о подарке. Удочка? Это неплохая мысль, удочка ему бы пригодилась. Он мог бы ходить на озеро и